[1] Мы продолжаем разговор о тесном сотрудничестве европейских стран с нацистским режимом на предмет создания единого Европейского Союза...
Бельгийский вариант
Бельгия была одной из первых западноевропейских стран, которая в 1940 году стала жертвой немецкой агрессии. Её не спасли ни «вовремя» провозглашённый нейтралитет, ни западные союзники. Впрочем, большая часть политических деятелей Бельгии рассматривали военное поражение и оккупацию вовсе не как трагедию, но как возможность для преобразования Европы и как начало формирования «Европейского союза».
В лагере коллаборационистов оказались не только представители фашистских и националистических организаций, но и многочисленные более респектабельные парламентские политики, публицисты и профсоюзные деятели. С поразительным упорством они предлагали оккупационным властям и Третьему рейху программы, ориентированные на преобразование и объединение Европы. Эти проекты, правда, не вызывали у немцев особого восторга, хотя бы потому, что значительная их часть носила федералистский характер. Но, тем не менее, факт остается фактом – идеей «Европейского союза» были одержимы буквально все бельгийские коллаборационисты!
Начало этому процессу было положено Генри (Хенриком) де Маном, известным бельгийским политиком, который накануне Второй мировой войны входил в состав нескольких правительственных кабинетов. Генри де Ман был не просто одним из теоретиков европейского социализма, а лидером Социалистической партии Бельгии. В 30-е годы он развивал идею того, что бельгийские рабочие, средний класс и крестьяне должны были сформировать единый фронт борьбы против плутократического капитала. Как не покажется странным, но Генри де Ман симпатизировал Третьему рейху, наивно полагая, что германский национал-социализм смог разрушить классовые барьеры общества. Он никогда не отрицал необходимость сочетания социальной идеи с национальным компонентом, хотя и не принажал ни к одной из национальных группировок Бельгии (фламандской – ориентированной на Германию, валлонской – ориентированной на Францию)...
Не успели немецкие войска оккупировать Бельгию, как Генри де Ман подготовил специальный манифест. Этот документ стал достоянием общественности 28 июня 1940 года. В манифесте отчётливо прослеживалась тенденция к формированию «Европейского союза» и примирению с оккупантами. Де Ман писал:
«Несмотря на поражение в войне, несмотря на наши страдания и разочарование, был проложен путь для двух вещей: для европейского согласия и социальной справедливости. Едва ли можно было рассчитывать на мирную обстановку в условиях соперничества имперских устремлений и союза свободных суверенных наций. Подлинный мир мог наступить только в объединённой военным образом Европе, в которой сразу были устранены все экономические границы… Сейчас пришло время готовиться к тому, чтобы стать пионерами национального возрождения, которое соберет в себе все подлинно живые силы нации; объединит в едином союзе молодежь и старых бойцов».
Сразу же после публикации своего манифеста Генри де Ман предпринял попытку основать «Национальный союз Фландрии», видевшийся ему в качестве объединительной силы для всех немецкоговорящих бельгийцев партии. Однако эта затея показалась германским оккупационным властям в высшей мере сомнительной, а потому создание новой организации было запрещено. Да и сам бельгийский социалист казался немцам личностью в высшей мере «подозрительной». Вопреки тому, что де Ман едва ли не на каждом углу провозглашал «немецкую победу как предпосылку для объединительного преобразования Европы», летом 1941 году ему было запрещено делать какие-либо публичные заявления — не стоит забывать, что в то время Третьем рейхе евроинтеграционные проекты рассматривались лишь как отвлёченная возможность, но не как насущная политическая задача...
Весьма показательно, что идеи «Европейского союза» и «европейской интеграции» развивалась именно коллаборационистами. Они были настолько одержимы ими, что нередко предпочитали не обращать внимания на имевшиеся со стороны нацистов запреты. Только так можно объяснить тот факт, что в 1942 году Генри де Ман опубликовал в Брюсселе брошюру «Осознание мира», в которой предложил читателю собственное видение «Европейского сообщества», осуществляющего общую внешнюю политику, обладающего общими войсками, не имеющего внутренних таможенных и торговых барьеров. Де Ман писал в своей брошюре:
«Не важно, будет ли новое образование называться федерацией, союзом, лигой, объединением, империей, Соединёнными Штатами Европы, царством или как-то иначе. Для простоты обозначения я буду называть его Европейским сообществом. Куда более важно, что это объединение должно обладать определённой компетенцией, схожей, с той, что получают федеративные государства и федерации государств. Иными словами – будущий союз не будут обладать никаким правами, которые бы не были предусмотрены государствами-учредителями, но будет обладать собственным суверенитетом, превышающим суверенные права отдельных государств».
Вместе с тем бельгийский коллаборационист настаивал на развитии идей «европейского социализма», который не должен был иметь ничего общего с марксизмом. Ему виделось «Европейской сообщество» без угнетения и эксплуатации: «Любое проявление государственного империализма, когда в Европе будут предпринято что-то вроде колониального подчинения слабого сильным, несёт в себе зародыш будущего глобального конфликта». Предполагая, что «объединённая Европа» должна быть наднациональным образованием, Генри де Ман позволял себе давать советы немецким оккупационным властям: «Победители должны забыть про их победу – это единственный способ, чтобы мы забыли про наше поражение».
Однако подобная перспектива никак не устраивала ни немецкие оккупационные власти, ни дипломатов Третьего рейха. А потому, не успев выйти из печати летом 1942 года, брошюра, написанная де Маном, оказалась под запретом. Её тираж был изъят из продажи. В этих условиях де Ман предпочел перебраться во Францию, где развивал идеи «Европейского союза» уже в содружестве с французскими коллаборационистами...
Впрочем, время шло и тактика Третьего рейха менялась. Если поначалу территории оккупированной Бельгии планировалось просто включить в состав «Великогерманского рейха», то со временем по инициативе руководства СС, остро нуждавшегося в европейских добровольцах для пополнения своих войсковых частей, стала применяться более изощрённая тактика. Так, в феврале 1944 года Генрих Гиммлер беседовал с лидером «Фламандского национального союза» Хендриком Элиасом, которому пообещал, что Фландрия могла рассчитывать на автономию в составе «великогерманского союза», который после окончания войны якобы должен был придти на смену «Великогерманскому рейху». Нечто аналогичное Гиммлер сулил и лидеру фашистского движения рексистов, Леону Дегрелю.
Кстати, лидер бельгийского рексизма, до сих пор остающийся одним из самых печально знаменитых коллаборационистов, подобно де Ману предпринял попытку родить собственный проект «Европейского союза». 20 октября 1940 года Дегрель опубликовал «Европейский меморандум». Этот документ интересен хотя бы тем, что в нём отчетливо указано, что евроинтеграция должна была являться сугубо национал-социалистической программой. Например, в меморандуме говорилось:
«Национал-социалистическая Германия, желает она того или нет, ответственна за всю Европу. Либо она даст основу для стабильного мира, не только материальную, но и моральную, либо Европа будет охвачена анархией… Национал-социалистическая Германия должна в перспективе обеспечить порядок для объединения Европы. Этот порядок не может быть обеспечен, если немецкая армия не будут поддерживать его на территории всей Европы. Военные части Третьего рейха могут быть менее крупными и располагаться только на нескольких базах. Они должны непременно присутствовать во всей Европе, во всяком случае, в первые годы мирного существования. Если Германия удалится из старых парламентских стран, зараженных демократической пропагандой, то неизбежно наступят революция и анархия… Несмотря на то, что национал-социализм не является предметом идеологического экспорта, неизбежно, что именно он будет координировать и обеспечивать гармоничное сосуществование стран Новой Европы».
Подобного рода идеи опирались на личные представления Дегреля, который слепо преклонялся перед Гитлером. Как отмечали очевидцы: «Он был убежден, что скоро [Гитлер] откажется от духа немецкого национализма и воспримет идею Великой Европы, что ознаменовало бы переход к Европе объединённых Отечеств, но не к Европе, в который одно государство доминировало бы над другими».
Во имя осуществления своих идей Дегрель был готов пойти на значительные уступки. Например, в 1941 году в разговорах с немецкими политиками он изображал валлонских добровольцев, пошедших служить в Вермахт, как «франкоговорящих германцев». Даже после окончания Второй Мировой войны предводитель попавших под запрет рексистов продолжал настаивать на своем:
«С самого начала войны Европа была для нас объектом многочисленных переживаний. Было ясно, что время мелких, эгоистичных государств уходило в прошлое. Надо было найти новую формулу Европы… Подлинная проблема состояла в том, чтобы убедить Германию не использовать её военную победу для подчинения остатков Европы. Мы восхищались немцами, но не хотели становиться ими: мы были детьми нашего собственного народа, а Европа – объединением народов, общиной наций. Мы делали всё возможное, чтобы из гармоничного сочетания этих народов возникла объединённая Европа».
Однако на практике "та объединённая Европа» стала царством террора и ужаса...
Сохранились многочисленные свидетельства, в которых Леон Дегрель характеризовался как «хвастун» и «крайне тщеславный человек». Непомерное честолюбие и глобальные планы смущали многих из руководства движения рексистов.
Когда в январе 1943 года Дегрель вернулся с Восточного фронта в Бельгию, то он произнёс две речи, в которых открыто заявил о необходимости врастания Бельгии в «новую Европу». Во время выступления в брюссельском Дворце спорта, которое состоялось 18 января 1943 года, он сказал: «Мы готовы завтра занять своё место в великогерманском сообществе». И далее: «Время бессмысленного партикуляризма окончательно ушло в прошлое». Конечно же, подобного рода заявления весьма одобрительно воспринимались в Третьем рейхе (больше всего они радовали Генриха Гиммлера). Однако некоторые из бельгийских коллаборационистов увидели в этих словах признаки отказа от первоначальной идеи «Национал-социалистического Евросоюза».
25 января 1943 года один из видных рексистов, Пьер де Линь, направил письмо Дегрелю, в котором изложил собственное видение «европейской революции будущего»: «Я страстно желаю, чтобы во время этой революции наша страна знала достойное место в Европе, но в качестве автономного государства». Нечто аналогичное заявлял и Раймон де Бекер, главный редактор одного из коллаборационистских журналов, выходивших на территории Бельгии. Он был готов поддержать идею «Европейского союза», «только если наша интеграция как нации будет осуществляться на базе уже существующего государства».
Тем не менее, самые оригинальные планы «европейской интеграции» в среде бельгийских коллаборационистов развивал всё же не Дегрель, а его «правая рука», предводитель парламентской фракции рексистов — Пьер Де. Он обстоятельно занялся изучением проблемы практического осуществления плана «Европейской интеграции». Подобно Дегрелю Пьер Де полагал, что «Европейский союз» должен быть исключительно порождением национал-социализма.
В 1942 году он опубликовал в Брюсселе книгу с весьма характерным названием – «Европа для европейцев». Невзирая на то, что в этой работе содержалось множеств идей, которые могли восприняться в Третьем рейхе как откровенно «еретические», «Европа для европейцев» у нацистов так и не попала под запрет. Пьер Де считал, что Лига наций была хорошей идей, но воплощена в жизнь дурными средствами. Более того, он осмеливался давать положительные оценки проекту Бриана, когда тот в начале 30-х годов предложил начать формирование «общего европейского пространства». Пьер Де как интеллектуальный лидер валлонских фашистов предлагал создать «Европейскую Федерацию», при формировании которой учитывались бы все особенности европейских народов (парадокс, но планы, обрисованные этим коллаборационистом, была воплощены в жизнь, но в другое время и казалось бы совершенно другими людьми).
Так что же в 1942 году писал Пьер Де?
«Инициатива, которая вызвала к жизни «Лигу наций», была приемлемой для нас. Это была первая попытка, первое усилие органически объединить государства. Если бы эта идея всё-таки была осуществлена, то мы были бы спасены. Принцип, положенный в основу, был весьма недурен. Надо было создать акционерное общество „Европа“. И ей, подобно каждому акционерному обществу, требовался генеральный директор. Этот пост могли бы занять француз или англичанин. Но они настолько извратили первоначальную идею, что окончательно дискредитировали себя. В итоге единственным претендентом на кресло директора оказался немец. Он смог продемонстрировать, что только он обладает силой и решимостью провести реорганизацию континента. И этот факт не может подвергаться сомнению».
... Пройдут годы и уже новый Евросоюз, с центром в Бельгии (сбылась таки мечта рексистов о Брюсселе как одном из центров объединённой Европы) и на немецкие средства, будет диктовать свою волю «единой Европе». Правда, представители нового Евросоюза старательно старались забыть, кто именно вывел идею «объединённой Европы» в плоскость практических решений. Более того, о прародителях из среды коллаборационистов, германских нацистов и итальянских фашистов сейчас как-то не принято вспоминать. Часть из них была казнена как пособники немецких оккупантов, часть попыталась как можно быстрее сменить идейный окрас, решительно отказавшись от своего политического прошлого.
Но едва ли можно сомневаться в том, что влив «новое вино в старые мехи», создатели нового Евросоюза смогли принципиально изменить его сущность – за мишурой красивых фраз о «суверенитете», «правах человека», «социальной справедливости» всё чаще и чаще вспыхивают зловещие отблески «старого Евросоюза». И подобно тому, как заблуждались коллаборационисты прошлого, полагая, что Третий рейх якобы даст Европе мир и гармонию, так и нынешние сторонники евроинтеграционных идей не хотят видеть, что они рискуют лишиться не только суверенитета, но и своего национального духа.
Голландский вариант
Агрессия Третьего рейха в отношении занимавшей нейтралитет Голландии до сих пор остается одним из самых странных сюжетов в истории Второй Мировой войны. Начав вторжение 10 мая 1940 года, немецкие войска фактически в маршевом порядке прошли всю страну. Уже 14 мая нидерландское командование, видя бессмысленность военного сопротивления, приказало прекратить огонь, после чего была подписана капитуляция. Многие из историков отмечали, что захват Голландии в большей степени напоминал аншлюс Австрии, нежели реальные боевые действия. Сами же голландцы рассматривали немцев не просто как европейских соседей, а как неких этнических братьев. Подобное отношение стало предпосылкой для формирования на территории Нидерландов широкого коллаборационистского движения. Более 50 тысяч голландцев оказались в составе немецких воинских формирований, 10 тысяч из них погибло на Восточном фронте. В то же самое время потери среди голландцев, сражавшихся против Германии в движении Сопротивления, были куда более скромными...
Основой для голландского коллаборационизма стало созданное в 1931 году «Национал-социалистическое движение Нидерландов», во главе которого стоял Антон Муссерт. Когда состоялся захват страны, движение Муссерта насчитывало около 100 тысяч человек. Как и большинство европейских коллаборационистов, голландские национал-социалисты являлись активными поборниками идеи формирования «Европейского союза». Справедливости ради отметим, что в Германии к подобным планам всегда относились с изрядным скепсисом. Как мы уже не раз говорили, «Европейский союз» был для Третьего рейха всего лишь пропагандистской уловкой, но отнюдь не геополитическим проектом, который надлежало реализовать сразу после прекращения боевых действий. Хотя немецкие дипломаты и представители оккупационных властей об этом предпочитали умалчивать, ибо несбыточные надежды голландских коллаборационистов весьма облегчали управление захваченными территориями.
Фактически сразу же после захвата немецкими войсками Голландии Антон Муссерт стал разрабатывать свой собственный проект, предполагавший осуществление европейской интеграции. В итоге 27 августа 1940 года предводитель голландских национал-социалистов представил Гитлеру меморандум, в котором предлагал сформировать «Союз германских народов».
Основу этой федерации должны были составить немцы, голландцы, шведы, норвежцы, датчане и швейцарцы. Предложенный союз должен был охватывать территорию всей Западной и Северной Европы. Предполагалось, что «Союз германских народов» будет дополняться федерацией юго-восточных народов, которую в свою очередь контролировала бы фашистской Италией. В своем проекте Муссерт воздерживался от предложений государственно-правового и дипломатического характера, но подчёркивал, что будущий «Европейский союз» должен был обладать общими вооруженными силами и общей экономикой...
Если внимательно изучить данный документ, то можно обнаружить, что за формальными словами об «уважении прав европейских народов», скрывалось желание прирастить территорию Голландии за счёт соседних стран. Например, Муссерт заявлял о намерении «присоединить» к Нидерландам Фландрию, Брабант и Лимбург. Кроме этого голландские национал-социалисты хотели бы увеличить колониальные владения своей страны. — помимо уже имевшийся Голландской Ост-Индии планировалось «освоить» Южную Африку и Конго. Что характерно, свои аппетиты коллаборационисты маскировали «благими намерениями». Сам Муссерт в своём меморандуме весьма патетично заявлял о том, что «является сыном своего народа, который желает своему народу только лучшего и видит в реализации изложенных идей гарантию счастливого будущего».
Идея создания «Союза германских народов», как базы для осуществления предполагаемой евроинтеграции, казалась Антону Муссерту настолько удачной, что он некоторое время был буквально одержим ею. В 1940 году своё восприятие «объединённого континента» он изложил в брошюре «Задачи Нидерландов в Новой Европе». На страницах этой книжицы Муссерт мечтал об «объединении 120 миллионов человек, союз которых будет безупречен с военной точки зрения, что станет основой исключительного экономического процветания». Несмотря на то, что Голландия оказалась включённой в состав Третьего рейха в качестве «рейхскомиссариата Нидерланды», Муссерт нисколько не сомневался, что предоставление автономии было лишь вопросом времени. Такое суждение он, уже в 1942 году, вынес на страницах журнала «Юная Европа»: «В Европейском союзе голландский народ сохранит свою культуру, свои обычаи и традиции, свой язык и право вести собственную жизнь».
Сложно сказать, насколько Муссерт верил в то, что говорил. В любом случае, обращаясь в 1942 году к тысячам сторонников «Национал-социалистического движения Нидерландов», он призывал поддержать Третий рейх, так как тот якобы создавал базу «сотрудничества, взаимного уважения и взаимопонимания европейских народов». Сложно сказать, что в этих словах было больше – циничной глупости или близорукой наивности. В Третьем рейхе деятельность Муссерта воспринимали с раздражением, вовсе не полагая его партию национал-социалистической, а «буржуазно-фашистской». Никто из нацистских политиков не намеревался рассматривать план по предоставлению Голландии некой автономии. Муссерт или не хотел верить в это, или делал вид, что не верит. В любом случае на каждом углу он заявлял, что «континент должен объединиться, став общим домом, в котором каждый из народов займет свое безопасное место» — в этой связи хотелось бы обратить внимание на то, что фразеология, которая используется современными сторонниками Евросоюза, фактически не поменялась за прошедшие десятилетия...
Что же происходило в Третьем рейхе, пока Муссерт активно пропагандировал среди своих соотечественников идею «Европейского союза», в котором Голландия якобы должна была получить автономию? Рейхсфюрер СС рассматривал голландцев всего лишь как человеческий материал, с одной стороны пополняющий ряды частей ваффен-СС, а с другой стороны содействующий выполнению демографических задач. Одновременно с этим имперский комиссар Зейсс-Инкварт, управлявший оккупированной Голландией, получил от Гитлера «добро» на то, чтобы голландские территории постепенно «интегрировались» в состав рейха. Словом, Всё выглядело так, что Муссерт просто-напросто не хотел замечать очевидного. Более того, 10 декабря 1942 года он представил на рассмотрение Гитлеру свой очередной геополитический проект! На этот раз речь шла о «Европейской Федерации». В ответ Гитлер открыто заявил о том, что Голландия и Бельгия никогда не получат автономии, но станут частями унифицированного рейха, «который будет много сильнее, нежели какая-то федерация».
Впрочем, Муссерт слышал только то, что хотел слышать, а именно слова о «политике дружбы». От него отворачивались как сторонники автономии, так и радикалы из его же собственной партии. Но даже это не смущало Муссерта. 22 июня 1943 года он громогласно заявил: «Всё — для германского сотрудничества, ничего — для пангерманизма!». Сторонники «Европейского союза» из числа голландских коллаборационистов, присутствовавшие в зале, буквально зашлись в радостных криках и овациях... Ответ из Берлина не заставил себя ждать. 8 июля 1943 года Муссерта вызвали «на ковёр» к рейхсфюреру СС Генриху Гиммлеру. В кабинете у шефа «чёрного ордена» голландцу весьма недвусмысленного дали понять, что «партикуляристские идеи будут выжигаться огнем». Казалось бы, в сюжете о голландских коллаборационистах и их надеждах на автономию в рамках «Европейского союза» можно было поставить точку, но...
Никак не желавший расставиться с геополитическими иллюзиями Антон Муссерт осенью 1943 года направил Гитлеру очередной меморандум. Этот документ больше напоминал какое-то заклинание человека, старательно не желавшего воспринять реалии действительной жизни: «Полагаю, что идущая от победы к победе Германия употребит свою власть для того, чтобы объединить Европу, а не для того, чтобы порабощать народы, ущемляя их суверенные права». После подобных заявлений в Третьем рейхе решили перейти от слов к делу. Непонятливый коллаборационист был взят под домашний арест. Под конец войны ему было предложено пойти добровольцем в состав вермахта, чем он и воспользовался (7 мая 1945 года он был взят в плен союзниками, а год спустя расстрелян).
Последнюю же свою попытку отстоять свои наивные идеи Антон Муссерт предпринял 1 декабря 1944 года, когда всем было ясно, что Третий рейх уже проиграл всё и вся. Именно тогда в характерной для него манере Муссерт направил Гитлеру очередной (на этот раз последний в его жизни) меморандум. Документ имел характерное название: «Ядро Европы. Военно-экономический союз европейских наций». В частности, в нём говорилось:
«Целью формирования ядра Европы является сотрудничество европейских наций в военной и хозяйственной сферах. Указанное сотрудничество может быть налажено только тогда, когда каждая из наций осознает, что объединение является жизненной необходимостью для каждого из европейских народов». И далее: «Союз не может быть навязан народам со стороны Берлина, но, напротив, сами народы должны выйти с этой инициативой к Берлину. Фюреру должно быть предложено сформировать ядро Европы, союз, в котором немецкий народ займет самое достойное место. Так как Нидерланды, вне всякого сомнения, принесут самую большую жертву на алтарь сооружаемого союза, ибо придется отказаться от заокеанских интересов, то было бы вполне логично, что инициатива создания союза исходила именно от голландцев. Церемония создания союза может быть проведена в одном из дворцов Гааги»...
... Как мы теперь знаем, идеи коллаборационистов были услышаны, хотя и не Гитлером (и только после того, как большую часть из них либо повесили, либо расстреляли). Не забыли реализаторы дела «Единой Европы» и заклинания про «дворцы Гааги». Сегодня расположенный в этом голландском городе международный трибунал настойчиво создаёт видимость «объективного правосудия», хотя большинство из нынешних европейских политиков, столь ратующих за такое «правосудие», никак не хотят увидеть того, что в Гааге в своё время при очень странных обстоятельствах погиб глава суверенного государства – Слободан Милошевич. Впрочем, европейским политикам не впервой прибегать к практике двойных стандартов. Этому они научились ещё у первых носителей идеи «Европейского союза» — европейских коллаборационистов, а проще говоря, пособников оккупационных властей.
Именно те заклинали Третий рейх, как «гарант взаимного уважения и взаимопонимания европейских народов»; именно те впервые вынашивали идеи объединённой Европы. Стоит ли удивляться тому, что созданный по макетам национал-социалистов и фашистов «Европейский союз», несмотря на заявляемую либеральность, всё чаще и чаще демонстрирует публике склонность к тоталитарным методам решения проблем?! Как показывает жизнь, история не учит многих из тех, кто намеревается делать политику. Сторонники евроинтеграции не хотят видеть реалий жизни; они поднимают на флаг некий умозрительный евро-образ, который не имеет ничего общего с действительностью. Пример голландского (собственно как и всего европейского) коллаборационизма демонстрирует нам редкостную смесь глупости и наивности, за которые потом приходится расплачиваться не только самим недалёким политикам, но и целым народам.
Андрей Васильчеко, кандидат исторических наук, писатель-историк, специально для «Посольского приказа»