[1]Генерал Николай Сергеевич Леонов в советские годы являлся одним из руководителей Первого главного управления КГБ СССР (внешняя разведка). Это человек, который лично знал лидеров кубинской революции – братьев Кастро и Эрнесто Че Гевару — ещё до их прихода к власти. На Западе Леонова считают тем советским разведчиком, который первым в нашей стране разглядел потенциал и возможности кубинских революционеров и обратил на них внимание Москвы. После чего Куба на долгие годы стала нашим самым надёжным союзником в западном полушарии...
А весной 1991 года имя генерала Леонова прогремело на всю страну. Тогда генерал, будучи начальником Информационно-аналитического Управления КГБ, без санкции вышестоящего руководства выступил перед депутатами Верховного Совета СССР, призвав их сделать всё для спасения разваливающейся страны, против которой сплотились враги внешние и внутренние. После этого выступления ему пришлось оставить службу…
С этих событий мы и начали беседу с Николаем Сергеевичем.
«Страну предала сама правящая партия...»
— Николай Сергеевич, вы были одним из руководителей КГБ в тот период, когда рушился Советский Союз. Вы видели, что это было незаконно, что за этими процессами стояли в том числе и вражеские спецслужбы. Почему КГБ не взял на себя ответственность за наведение порядка?
— Вы, наверное, полагаете, что КГБ был некой всесильной организацией, которая могла всё, вплоть до изменения хода истории. Впрочем, так думают и думали многие несведущие люди. А между тем всё обстояло гораздо проще. КГБ даже было сложно назвать силовым ведомством: своих-то войск, кроме небольшого контингента пограничников, мы не имели. Комитет являлся скорее информационно-аналитической структурой, находящейся в жёстких руках власти. Мы собирали информацию и докладывали её в центральный аппарат правящей тогда коммунистической партии. А уж там принимались окончательные решения.
Знали ли мы о тех негативных процессах, которые вели к разрушению Советского Союза? Конечно! Политбюро исправно информировалось в полном объёме.
Однако ни Генеральный секретарь партии Горбачёв, ни Политбюро никаких мер не предпринимали. Почему? Это надо спрашивать у них. Может, уже не хватало государственной воли. А может, Горбачёв, встав на путь открытого предательства, сознательно всё пустил на самотёк.
В апреле 1991 года я не выдержал и без санкции руководства встретился с депутатами Верховного Совета СССР. Я сказал, что страна погибнет, если вы, депутаты, не возьмёте судьбу государства в свои руки (партии я уже не верил). Ещё сказал о том, что две стаи воронов, внешних и внутренних, сбились в одну кучу. Их задача – разорвать Советский Союз… Выступление получило большой резонанс в прессе, из Кремля послышались вопли возмущения. Но на этом всё и закончилось. Страна продолжала катиться под гору.
— Но неужели кроме информирования Политбюро нельзя было предпринять других шагов? Ведь вы все – КГБ, армия, милиция – давали присягу на верность СССР. Кто мешал людям в погонах схватить трёх партократов, засевших, словно воры, в Беловежской пуще, и посадить за решётку, как опасных преступников. Ведь их действия по разрушению страны подпадали под целый перечень статей Уголовного кодекса…
— Вы правы. Они явно не случайно собрались в Беловежье, всего в нескольких километрах от польской границы. Видимо, рассчитывали, что в случае чего убегать далеко не придётся… Но ничего не случилось. Никто не поднялся. Ни армия, ни народ.
Мне кажется, этому есть объяснение.
Во-первых, конечно, сказались 70 лет тотального правления одной партии, когда были выбиты целые пласты населения, не согласные с идеологией «руководящей и направляющей». То есть на генетическом уровне воля к сопротивлению у народа была сломлена. Это проявилось не только во времена разрушения СССР, но и позже, когда царствовал Ельцин, вытворявший со своими демократами на страной и народом всё, что хотел.
Во-вторых, страна была деморализована. Прежде всего своим высшим руководством в лице КПСС. Партия врала нам до самого последнего дня, уверяя, что идёт по «верному пути». Мы ведь ничего не знали о планах Кремля. Мы не знали, что такое Ново-Огарёвский процесс, где вроде бы разрабатывался новый союзный договор. Не знали ещё много чего. А когда партию объявили вне закона, то она послушно подняла лапки кверху. Из всего 20-миллионного отряда коммунистов ни один не вышел в её защиту! Христа продал только один из 12-ти апостолов. А тут предательство оказалось поголовным.
— Как вы оцениваете роль ГКЧП? В частности, одного из его организаторов, вашего шефа, председателя КГБ Крючкова?
— В ГКЧП как раз и воплотилось всё убожество КПСС. Они даже не могли избрать себе председателя, не проявив малейшей воли к борьбе за сохранение страны. Кстати, в аналогичной ситуации китайское руководство в 1989 году разогнало студенческую демонстрацию на площади Тянанмынь, сохранив тем самым своё общество и государство от развала. А наши…
Владимир Александрович Крючков был неплохим человеком. Будучи членом Политбюро он честно докладывал Горбачёву об обстановке в стране, о происках недругов. Но, увы, как политик он был никакой, всегда боялся принимать самостоятельные решения. Выросший в условиях аппаратных интриг и внутрипартийной борьбы, он всю жизнь был тенью своего покровителя Андропова. И когда после смерти Андропова перешёл на самостоятельный участок работы, возглавив КГБ, то сразу сказалось его чиновничье происхождение.
— Сейчас, когда страной правит выходец из КГБ, у политологов появилась своеобразная мода на Андропова. Говорят, что если бы он скоропостижно не умер, то судьба СССР была бы другой…
— Я работал под его руководством долгие годы. Часто ходил к нему на доклад. Он производил на меня впечатление человека, умеющего мыслить здраво и трезво оценивать обстановку. Я не помню случаев, когда бы он ошибался в оценке той или иной ситуации. Но ошибки у него были.
Когда он стал Генсеком партии, то, вероятно, под давлением военно-промышленного лобби, провозгласил, что СССР должен иметь военный потенциал равный совокупному потенциалу США, Китая, всего блока НАТО. Это меня поразило. Ведь наша страна и экономика не в состоянии поддерживать такой потенциал. Она должна была просто надорваться, чтобы воплотить планы Юрия Владимировича в жизнь. Да и нужды особой в том не было…
Другим слабым звеном Андропова я считаю его кадровую политику. Его ошибка — не только Крючков, но и такие могильщики Советского Союза, как Горбачёв, Яковлев, выдвижение которых он поддерживал. Вокруг него так и не сложилась команда твёрдых энергичных государственников-патриотов.
Впрочем, винить его трудно. Вся кадровая политика в КПСС была нездоровой. Людей часто двигали не по уму и заслугам, а по принципу личной преданности и степени угодничества. Партия в итоге нафильтровала в свои ряды такое количество дерьма, что сама захлебнулась в нём.
— Говорят, что Андропов умер не своей смертью, а его якобы отравили. Чуть ли не дочь Брежнева, возмущённая тем, что он начал преследовать некоторых сподвижников её отца?
— Да нет, это всё сказки. Андропов к моменту прихода к власти в 1982 году был уже тяжело болен. В подробности его болезни вдаваться не буду. Скажу только, что у него были больные почки. Для поддержания его здоровья мы даже силами разведки доставали специально приготовленные фрукты…
Он был обречён на скорую смерть.
— Как так получилось, что многие офицеры КГБ пошли на службу к сомнительным личностям? Например, генерал Бобков, бывший начальник 5-го Управления КГБ, в рядах которого он боролся с диссидентами и сионистами. После развала Советского Союза он вдруг всплыл в должности начальника службы безопасности группы «МОСТ», где хозяином был олигарх Владимир Гусинский, никогда не скрывавший своих сионистских убеждений.
— Я разговаривал с Бобковым по этому поводу. Вопросы к нему возникли не только у меня, но и у других ветеранов. Он пытался мне объяснить, что якобы своим приходом в «МОСТ» хотел предотвратить сползание Гусинского в сторону антигосударственной деятельности. Насколько он был искренним со мною, мне судить сложно.
Я знаю лишь одно, что внутри «МОСТА» Бобкова быстро оттеснил на задний план бывший комсомольский функционер Малашенко, ставший правой рукой олигарха. Он-то и стал главным идеологом всех СМИ Гусинского, безнаказанно мешавших с грязью наши национальные ценности и государственные интересы. Другого и быть не могло, ибо Малашенко был вхож к Ельцину. У него в кабинете даже висела фотография первого российского президента с дарственной надписью «Пока вы с нами, пока я с вами – мы непобедимы.» А когда Гусинский слишком зарвался и ему дали пинка под зад, Малашенко уехал вслед за хозяином за границу.
— А, может, Бобкова специально внедрили в окружение Гусинского?
— Да нет, что вы! Пора забыть все эти байки о всесильном КГБ, везде и всюду расставляющем своих людей. Сегодня много бывших наших офицеров работают в разных коммерческих структурах. Но это не значит, что «их внедрили». Просто они продают свои знания и опыт за хороший кусок хлеба с маслом...
«Мы дружим с Кастро уже 50 лет...»
— Николай Сергеевич, это правда, что братья Кастро стали нашими друзьями именно благодаря вашим усилиям?
— Все слухи, приписывающие мне чуть ли не решающую роль в кубинских делах, несколько преувеличены. Такие важные государственные дела решаются на очень высоком уровне и не одним человеком. А лично со мной случилась следующая история.
В 1953 году я, выпускник одного из московских вузов, отправился на дипломатическую работу в Мексику. Плыл на большом океанском корабле. На борту судна познакомился с одним молодым человеком. Он оказался кубинцем и возвращался из Европы, где принимал участие во встрече молодёжных лидеров демократических движений мира. Мы были почти ровесниками и потому быстро нашли общий язык. Звали моего знакомого Рауль Кастро. Уже в Мексике он познакомил меня с группой своих товарищей, кубинских эмигрантов-революционеров. Среди них были брат Рауля Фидель и аргентинский врач Эрнесто Че Гевара. Эти люди тогда готовились к вооружённому вторжению на родину, чтобы произвести там революцию. Мы подружились. Нашей дружбе насчитывается уже больше пятидесяти лет.
Мексиканские власти очень внимательно следили за кубинцами, и через некоторое время меня за связь с ними изгнали из страны. В Москве я получил от начальства нагоняй, и одно время даже перестали выпускать за границу. Никто не хотел читать моих докладных записок, где я просил обратить внимание на моих кубинских друзей, страстно ненавидевших американских империалистов. Куба Кремль тогда не интересовала — страна очень далёкая, небольшая по размерам и считалась чуть ли не одним из штатов США…
Всё изменилось после победы кубинской революции в 1959 году, когда Кастро неожиданно для многих пришёл к власти. Наверху вспомнили о молодом дипломате, о его служебных записках. Меня лично вызвал член Политбюро ЦК КПСС Анастас Микоян и предложил сопровождать его на Кубу в качестве переводчика. Затем я уже был переводчиком у Фиделя Кастро и Че Гевары во время их приезда в Москву.
— Че Гевара сейчас очень популярен, особенно среди левой молодёжи. Его портреты можно увидеть, наверное, на всех антизападных митингах и маршах протеста. А антиглобалисты, сотрясающие своими акциями страны Европы, избрали Че одним из своих символов. Чем можно объяснить такой феномен?
— Помню, как в 1984 году журнал «Коммунист» попросил меня написать статью о нём: наша компартия настолько уже сгнила, что не могла найти в своих рядах человека, свято верующего в коммунистические идеалы справедливости. Я написал статью. И готов сегодня подписаться под каждым сказанным тогда словом.
Знаете, в своей жизни я, наверное, больше не встречал такой цельной натуры! Как и у Иисуса Христа, слова у Че никогда не расходились с делами. Он ни разу не изменил себе, своим жизненным принципам. К чему бы он ни призывал, он всегда сам делал это в первую очередь. После революции все министерства и ведомства Кубы были обязаны делать определённые нормы сверхурочных работ по наведению чистоты и порядка, вроде наших субботников. Че в должности министра выходил на эти работы и делал их лучше и быстрее других.
Он поставил над собой страшный эксперимент – претворяя в жизнь идеи экспорта революции, без устали мотался по фронтам Латинской Америки и Африки. При этом учтите, что Че с детства болел астмой и не расставался с лекарствами. Ему особенно тяжело было во влажном тропическом климате…
Я считаю его настоящим коммунистом. Вы понимаете, что коммунист по идее и коммунист по профессии, как то было у нас до перестройки, вещи разные.
— Че Гевара был троцкистом?
— А что вы понимаете под троцкизмом?
— Идеи экспорта революции.
— Возможно, в этом смысле слова он и был троцкистом. Только надо помнить, что Троцкий проповедовал идеи революции во всемирном масштабе. А Че Гевара интересовала только национально-освободительная борьба народов третьего мира. Европа и прочие сытые страны Запада его не привлекали. Он считал своим долгом освободить развивающиеся страны, веками угнетаемые западным капиталом. Вот почему в Африке, Азии или в Латинской Америке идеи коммунизма часто ассоциируются с идеями национального освобождения от унизительной колониальной зависимости.
Вот почему после падения СССР идеи марксизма удержались на Кубе и в Китае: там ещё слишком хорошо помнят жёсткий, подавляющий национальное достоинство, диктат западных демократий.
— Есть версия, что Че Гевара был предан Фиделем Кастро. Якобы он приревновал к славе знаменитого аргентинца и специально «сплавил» его делать очередную революцию в Боливию. А затем сообщил об этом боливийским властям и спецслужбам США, которые выследили и убили Че в джунглях Боливии в 1967 году…
— Все разговоры об этом инсценированы ЦРУ, чтобы лишний раз подорвать авторитет Фиделя Кастро. Любой более-менее интересующийся историей Кубы человек знает, что между Фиделем и Че была большая дружба. Прочитайте их переписку (она опубликована), и вы поймёте, о чём я говорю. Вспоминаю один эпизод. Когда Че Гевара «увяз» в тяжёлых боях в Конго, Фидель слал ему телеграммы, уговаривая срочно вернуться. Он писал: Африка ещё не готова к национально-освободительной борьбе, а ты нам срочно нужен здесь, на Кубе. Но Че не жаждал спокойной жизни…
Его последний трагический поход в Боливию был его сугубо личным предприятием.
— Почему американцы до сих пор так ненавидят Кубу? Неужели эта маленькая страна может представлять серьёзную угрозу Штатам, которые занесли её в чёрный список «оси зла»?
— Конечно, Куба ни чем серьёзным не может угрожать безопасности Соединённых Штатов. Просто это пример маленькой строптивой страны, не желающей прогибаться перед агрессивным мировым лидером, – особенно этот пример актуален для стран Латинской Америки, где уже не одно столетие идёт напряжённая борьба за независимое от воли США существование. На Кастро было совершено много покушений, главным образом до 1975 года, пока грязная работа американских спецслужб не стала достоянием гласности. Тогда ЦРУ перешло к более изощрённым способам.
Лет десять назад в одном из туристических комплексов Кубы прогремело несколько взрывов, погиб итальянский турист. Террориста поймали рядовые кубинские граждане и сдали его властям. Он признался на допросах, что был завербован ЦРУ и совершил теракты с целью погубить в стране туристический бизнес. А ведь туризм – важнейшая статья доходов кубинской экономики. Когда над террористом прошёл публичный суд, взрывы сразу же прекратились…
Но мне кажется, что американцы вряд ли на этом успокоятся.
— Фидель Кастро уже очень немолодой человек, как и его брат Рауль. На ваш взгляд, после ухода Кастро его сподвижники и единомышленники удержат власть в стране?
— Трудно сказать. Ведь силы, работающие против Кубы, более мощные, чем сама революционная республика. Хотя Куба серьёзно закалилась в ходе многолетнего противостояния с США. Выросло целое поколение кубинцев, не знающих полуколониального американского рабства. Хочется думать, что это поколение не променяет свободу ни на какие западные посулы!
Да и сам Кастро стремится учесть печальный опыт Советского Союза. Он отбросил прочь многое из марксистских догм, приступив к реформированию политической и экономической систем республики. Незыблемыми он оставил только два достижения революции: социальная справедливость и бесплатный доступ ко всем видам образования...
Беседовал Вадим Андрюхин, главный редактор