[1] Сегодня мы наблюдаем поистине сюрреалистическую картину — либеральный вроде бы Запад поддерживает нацистов, которые захватили власть на Украине. Впрочем, для сведущих людей ничего в этом удивительного нет — против России западники готовы объединиться с кем угодно, хоть с самим чёртом. Зная это, украинские нацисты наглеют буквально с каждым днём. Даже на выском дипломатическом уровне.
Так, представитель Украины в ООН Ю.Сергеев недавно договорился до того, что «представленные СССР на Нюрнбергском процессе обвинения украинских националистов были сфальсифицированы, позиция Советского Союза в то время была несправедливой».
Примечательно, что на такую наглость резко отреагировал только один МИД России, заявивший:
«Подобным высказыванием официальный представитель Украины оскорбил память жертв Второй мировой войны, русских, украинцев, евреев, поляков, граждан других национальностей, ставших жертвами зверств, которые чинили пособники фашистов из числа украинских националистов».
А вот поборники западной демократии, которые везде и всюду клянутся не допустить возрождения фашизма, промолчали! Позорно промолчал даже представитель Израиля, чей народ в годы Второй мировой войны более всех пострадал от рук нацистов. Иначе как предательством по отношению к жертвам Холокоста такое поведение израильских властей назвать просто нельзя! Видимо, мнение американского Госдепартамента, взявшего сегодня под своё покровительственное крыло последышей Бандеры, для официального Израиля куда важнее, чем военная память...
Что ж тогда мы напомним, что на самом деле представляли из себя украинские националисты в годы войны. Вот выдержки из известной статьи канадского учёного-историка Джона-Полка Химки, посвящённой резне еврейского народа летом 1941 года на Западной Украине:
В определённой степени погром был карнавалом.
В начале войны Львов был в составе Польши, но с сентября 1939-го и до конца июня 1941 года он управлялся советской властью и вошел в состав УССР. 30 июня 1941-го, когда немцы захватили город, власть во Львове вновь сменилась. Погром во Львове проходил на фоне провозглашения в городе украинского государства, которое произошло в первый же день немецкой оккупации...
Другим важным контекстуальным обстоятельством Львовского погрома 1941 года было обнаружение тысяч полуразложившихся трупов политических заключённых, которые были убиты НКВД в предыдущие дни, когда советы осознали, что стремительное немецкое наступление не дает возможности эвакуировать тюрьмы.
Когда в понедельник, 30 июня немцы входили в город, из горящих тюрем доносился запах не захороненных трупов. Среди жертв было много украинских националистов. Немцы заставляли евреев получать трупы и выставляли тела для общественного осмотра. Родственники заключенных искали среди трупов своих родных.
Трупы были найдены в трёх тюрьмах: тюрьме на ул. Замарстыновской, «Бригидки» и тюрьме на Лонцкого. Эти три тюрьмы стали главными местами погрома. Тюрьма на ул. Замарстыновской и «Бригидки» располагались вблизи еврейского квартала во Львове.
Представители немецкой армии уже во второй половине 30 июня сообщали, что население Львова обратило свой гнев на убийц из НКВД против «евреев, живущих в городе, которые всегда сотрудничали с большевиками».
В тот же день еврейские мужчины были согнаны на так называемые «тюремные работы» — раскапывать и выносить тела убитых в тюрьмах. В последующие дни евреев использовали и для других задач... Немецкие войска заставляли евреев приводить в порядок улицы после бомбёжки. Выжившие евреи вспоминали, что их также заставляли убирать в домах и чистить туалеты.
Иногда принуждение к работе обращалось смертельными случаями. Чеслава Будынска, её сестра и соседская девочка были взяты немцами для работы на поле боя. Их били и толкали, пока они выполняли порученную работу. Другие так же были привлечены к работе, включая мужчин — всего около 150 человек.
Позже немцы согнали мужчин к ближайшему водоёму, заставляя их заходить в воду всё глубже и глубже. Один из немцев при этом топил людей багром. Женщины были свидетелями этого, но сделать ничего не могли.
Во вторник 1 июля Львов стал свидетелем полномасштабного погрома...
По воспоминаниям одной девочки, немцы и украинцы заставили её соседку взять свою зубную щетку и чистить ею улицу. Также они заставили одного из евреев убирать конский навоз с улиц своей шляпой. Судя по фотографиям, неевреев во Львове развлекало, как евреи чистят улицы. В определённой степени погром был карнавалом.
Одной из характерных особенностей погрома было плохое отношение и унижение еврейских женщин. Подобные прецеденты уже были во время погромов в оккупированной нацистами Польше... Во Львове 1941-го женщин толкали, пинали, били в лицо и другие части тела палками и подручными предметами, таскали за волосы, перебрасывали от одного погромщика к другому. Многих раздевали догола и показывали толпе. За некоторым гнались по улицам.
Роза Московиц имела школьную подругу, которая стала коммунистической активисткой. Толпа схватил её, отрезал волосы и гнал по улицам, голую, с криками. Девушка вернулась домой и покончила с собой. Поляк, который спасал евреев, вспоминает о 12-летней еврейской девочке, которую бил цепью «хлоп, здоровый как Геркулес». Неудивительно, что сообщалось и об изнасилованиях. Беременных женщин били и пинали в живот. Участники погромов раздели двадцатилетнюю еврейскую девушку, вонзили в её влагалище палку и заставили маршировать мимо почты в тюрьму на Лонцкого, где в то время проводились «тюремные работы».
Также женщин обворовывали. Роза Вагнер рассказывала даже, что видела проституток, которые вместе со своими сутенёрами требовали обувь и одежду у еврейских женщин. Жертв выбирали наугад, лишь бы они были евреями...
Жертвы еврейских погромов стали частью антикоммунистических ритуалов. Один поляк вспоминает, как евреев во Львове заставляли ходить строем по четыре человека, петь российские маршевые песни и выкрикивать лозунги, возвеличивающие Сталина. Еврейский свидетель подтверждает: она видела, как толпа окружила группу из двух или трёх сотен молодых еврейских мужчин и женщин, которых заставляли петь «русскую коммунистическую песню „Моя Москва“ с поднятыми вверх руками.
Ещё один свидетель, украинка, заметила у цитадели украинцев, сопровождавших где-то около сотни людей, заставляя их кричать „Мы хотим Сталина!“
Тем летом подобные ритуалы проводились везде. B Коломые, в 165 км юго-западнее Львова, памятники Сталину и Ленину были уничтожены. Украинцы насильно заставляли одного из евреев вставать на один из пустых пьедесталов, тогда как другие должны были кричать: „Сталин, ты идиот!“
„Элегантно одетый в красивую вышиванку, он бил евреев железной палкой“
На погромы евреев собирали украинские милиционеры. Для того, чтобы найти евреев для Замарстыновской тюрьмы и Бригидок, они дом за домом прочесывали еврейские кварталы. Чтобы набрать евреев для эксгумации и издевательств на Лонцкого, ополченцы задерживали их прямо на улице. Аресты на улице Коперника, которая протянулась от центра города и почтамта к тюрьме на Лонцкого, хорошо задокументированы на фотографиях...
На евреев нападали, когда их конвоировали в тюрьмы. Еврейская девочка стала свидетелем того, как маленькие ребята били евреев, которых сопровождали в Бригидки, мётлами, щетками и камнями. Тамара Браницкая рассказывала, что ей и членам её семьи приказали держать руки вверх в течение тех 10-15 минут, когда они шли в тюрьму на Лонцкого. Когда они шли по улице, люди бежали впереди и били их палками по голове. Кроме того, толпа выламывала из тротуара мостовую, чтобы иметь возможность бросить чем-то в своих жертв, сопровождая свои действия оскорбительными выкриками.
„Никто не пытался помочь, — вспоминает Браницкая. — Наоборот, толпа словно получала несказанное удовольствие от всего этого“.
Свидетельства очевидцев и фотографии показывают, что некоторые евреи были вынуждены ползти в тюрьмы на четвереньках. Лешек Аллерганд рассказывал, как сотни людей проползли на коленях три километра в тюрьму на Бригидках, и всё это время их толкали и били.
Хотя считается, что к работе в тюрьмах отбирали лишь еврейских мужчин, но существуют свидетельства, что там были также женщины и дети. В целом большинство сходится на том, что трудоспособных мужчин привлекали непосредственно к работам по эксгумации, тогда как женщин и стариков приводили в тюрьмы исключительно для того, чтобы над ними поиздеваться...
Многих еврейских мужчин, которых набирали на работу в тюрьмах, убивали сразу после того, как они выполняли свою задачу...
Мужчина по фамилии Гольд, который записывал события во Львове после прибытия немцев, слышал, что около часа тридцать — двух часов дня первого июля около тридцати человек были казнены на Бригидках. Герман Кац вспоминал, как его тогда поставили в шеренгу, чтобы застрелить. Он был сорок восьмым; сорок седьмого уже казнили; немецкий солдат уже прицелился в него, когда подошел офицер и сказал: „На сегодня хватит“. Его и других людей, которым посчастливилось выжить, заставили копать могилы для тех, кого казнили.
Курт Левин оставил подробное описание своих впечатлений от „тюремных работ“ в тюрьме на Бригидках. Он описал случаи жестокого избиения как со стороны немцев, так и со стороны украинцев.
Один украинец особенно врезался в память Левина. Элегантно одетый в красивую вышиванку, он бил евреев железной палкой. С каждым ударом в воздух взлетали куски кожи, иногда — ухо или глаз. Когда палка сломалась, он нашёл огромную обугленную дубину и проломил ею череп первого же еврея, который попал ему под руку — мозги разлетелись во все стороны и попали на лицо Левина и его одежду.
Левин стал свидетелем того, как немцы расстреляли большое количество евреев. Он должен был беспомощно наблюдать за тем, как убивали его отца, раввина. Немцы постоянно фотографировали жестокие сцены, что было для него особенно унизительным.
Левин видел, как генерал, застрелив девятнадцатилетнего парня, провозгласил: „работы завершены“. Он имел в виду, что больше на Бригидки не нужно приводить новых жертв.
Украинская милиция пошла домой, но гестаповцы продолжали издеваться над евреями, а некоторые из них пошли добивать раненых. Затем, пишет он, приехали „солдаты бандеровской легиона“ и начали избиение евреев с новой силой.
Около девяти часов вечера оставшихся выгнали с территории тюрьмы пинками и ударами. Им приказали вернуться к работе в четыре часа утра следующего дня. „Из двух тысяч человек осталось чуть меньше восьмидесяти.“ Из дома Левина забрали тринадцать человек — вернулись только трое.
Люся Горнштейн жила прямо возле тюрьмы на Бригидках, её дом фактически граничил с задним двориком тюрьмы, и её семья могла слышать все, что там происходит. Первого июля Люся и её мать видели немцев и украинцев в униформе на территории тюрьмы. Они слышали, как стреляли в евреев, но не могли увидеть этого из окон своего дома. Выстрелы и крики раздавались весь день.
Отца Люси и её брата забрали в Бригидки для эксгумации. Вечером отец вернулся: он выглядел ужасно. Ему удалось скрыться или в ванной, то в какой-то другой маленькой комнатке. Из своего убежища он мог видеть, как они приводили все новых евреев. Сначала их заводили внутрь для того, чтобы они выносили тела, но когда больше людей было уже не нужно, лишних ставили в углу и убивали. Люся поняла, что брат был среди тех, кого застрелили.
События на Лонцкого подробно описаны Тамарой Браницкой. Когда она прибыла туда, то увидела еврейских женщин, стариков и детей, стоявших в углу у стены. На другом конце двора лежали горы мертвых людей, и евреев заставляли их сортировать. Они должны были переносить тела с одного места на другое.
В центре дворика были эсэсовцы и гестаповцы. Вместе с матерью и сестрами её продержали около часа, хотя для них это время казалось вечностью. В конце концов мать собрала в кулак свою отвагу, подошла к офицеру и спросила на немецком, что с ними будут делать. Он ответил: „Мы поставим вас к стенке и расстреляем“. Однако позже пришли высокопоставленные офицеры гестапо и приказали всем женщинам и детям идти домой.
На обратном пути прохожие продолжали швырять в них камни. Мать подняла руку, чтобы защитить сестру — в неё попал камень, из руки брызнула кровь. Наконец, им удалось добраться домой.
Матильда Вышницкая с семьёй была на Лонцкого. Первым забрали её отца. Через полтора или два дня его привели домой без сознания. От него несло трупным смрадом. Он оставался в таком состоянии очень долго, нервные движения и крики были единственными признаками того, что он ещё жив. Их с мачехой тоже забрали. Уже на месте их спас украинский милиционер, который был братом школьного друга — те, кто имел возможность наносить вред, могли также и спасать.
Согласно еврейским источником, немецкий офицер остановил насилие толпы на Лонцкого. Немецкий сержант пытался защитить еврейских рабочих, когда толпа на крышах требовала их смерти. Толпа успокоилась только после вмешательства немецкого офицера, который прокричал с упреком в голосе: „Мы же не большевики в конце концов!“
По свидетельствам одного еврея, которого заставляли работать в Замарстыновской тюрьме, туда принесли пулемёт, и еврейских мужчин несколько раз заставляли выстраиваться у стены. Однако каждый раз высокопоставленные функционеры гестапо предотвращали казни.
Вермахт подавил погром вечером первого июля, хотя отдельные случаи насилия случались ещё в течение следующих нескольких дней.
Украинской милиции поручили „наводить порядок внутри города“
Независимо от погрома как такового в последующие дни немцы осуществляли систематические убийства — вероятно даже, по прямому приказу Гитлера.
Эти убийства отличаются от погрома прежде всего тем, что в этом случае толпа не была привлечена к процессу. Операция осуществлялась немецкой айнзатцгруппой СС при содействии украинской милиции правительства Ярослава Стецько.
Солдат айнзатцгруппы Феликс Ландау 3 июля 1941 года писал в своём дневнике, как он участвовал в казни пятисот „беззащитных мужчин — даже если они были просто евреями.“
Эдварда Спайсера задержали для казни во время облавы на евреев. Далее следует несколько сжатое, отредактированное изложение его показаний:
“[Через несколько дней после погрома] недалеко от собственного дома меня задержала группа украинцев, и отправили к месту сбора возле железнодорожной станции. Сначала они били нас всеми возможными способами, далее они сталкивали нас с лестницы, пока внизу из людей не образовывалась куча из 5-6 человек высотой.
Так мы лежали где-то около часа, потом они сказали нам снова подняться. Они выстроили нас в ряд, далее снова били, а потом заставили маршировать к [...] какому-то большому сооружению, я думаю, это была хоккейная арена. Они заставили нас лежать на земле лицом вниз. Кто-то ударил меня по голове.
Мы должны были лежать с вытянутыми руками до самого утра. Ночью, если кто-то шевелился, они его убивали прикладом винтовки. Там лежали только мужчины. Следующий день выдался жарким. Они не давали нам воды. Никакой еды — забудьте об этом.
Далее они забирали людей группами — якобы для выполнения работ. Они отобрали группу из примерно сорока человек. Их всех строили, а мы завидовали этим людям потому, что они идут на работу. Тем временем мы увидели ужасную картину. Немцы забивали эту группу прикладами.
Гражданские украинцы приходили туда только для того, чтобы помочь немцам нас бить. Они использовали деревянные палки, похожие на бейсбольные биты. Затем людей забирали грузовиками. Следующую ночь мы провели так же — вниз лицом. Утром опять приехали грузовики. Некоторые украинцы приходили с лопатами и подобными инструментами.
Я не мог поверить, что люди могут совершать такие вещи с себе подобными. Я никогда не видел подобных ужасов. На следующий день они снова забирали людей на грузовиках. Я пытался залезть на грузовик, но немецкий офицер СС взял меня за шкирки и не дал сесть на машину.
Когда он отвернулся, я снова попытался проскользнуть. Но он снова не дал мне этого сделать. Тогда я слабо понимал, что всех [кого забирали грузовиками] расстреливали. А украинцы копали траншеи. Насколько я знаю, тогда было убито более двух тысяч заложников [...].
Как удалось выжить? Они внезапно остановились и начали выгружать людей. Один из конвоиров сообщил, что нас отпускают. Но потом он сказал, что они хотят поиграть с нами в одну игру: вы должны будете вставать и падать.
Только тогда я увидел украинцев в штатском. Они заставляли нас бегать кругами, и немцы и украинцы били евреев — я видел, как многие из них падали на землю либо мёртвыми, либо без сознания.
Мне повезло, я успел заметить немца с маленькой палкой, поэтому бегал вокруг него. Он бил меня, но на самом деле я вообще не чувствовал боли. В такие моменты на тебя находит какое-то оцепенение. Затем они нас отпустили, разрешили покинуть это место. Тогда мне было двадцать два года. Мой путь домой был медленным и болезненным.
Украинцы, сотрудничавшие с немцами во время этих казней, на самом деле были не гражданскими, а членами милиции, просто лишь некоторые из них носили униформу».
2 июля 1941 года украинская милиция во Львове была оперативно подчинена немецкому СС. По словам профессора Ганса Иоахима Бейера, который занимал высокий пост в службе безопасности (СД) города и был связан со зверствами против поляков и евреев, милиции поручили «наводить порядок внутри города».
Украинский активист Константин Паньковский, который много общался с Бейером, также упоминает о подчинении милиции во Львове СС по состоянию на 2 июля, и что «немцы немедленно начали использовать милицию в своих собственных целях, особенно когда это касалось антиеврейских вопросов».
Подробный рассказ одного еврея, которому удалось выжить, недвусмысленно указывает на украинцев, причастных к этим событиям, как на членов милиции. Даже несмотря на то, что милиция была подчинена айнзатцгруппе, Стецько считал её силой на службе его украинского правительства.
Согласно оценкам львовского Юденрата, две тысячи евреев исчезли во время погромов и казней в течение первых дней июля 1941 года, но во внутренних немецких отчетах по безопасности от 16 июля говорится, что тогда «полиция задержала и расстреляла 7000 евреев»...
«ОУН — родственная организация с национал-социализмом в Германии и фашизмом в Италии»
Исследования других погромов во времена немецкой оккупации, которые провел Томаш Шарота, показали, что немцы всегда прибегали к тактике взаимодействия с местными организованными группами, которые должны были возглавить каждый инцидент.
Как отметил Дитер Поль:
«Не следует недооценивать практические проблемы, с которыми столкнулись эсэсовцы, когда вошли в западноукраинские города. Они не знали населения, топографии, и, конечно же, не понимали местный язык. Поэтому они были полностью зависимы от переводчиков, местной администрации и отрядов милиции, возникших в июне 1941-го».
Создавалось «некое неофициальное разделение труда» (фраза Юргена Маттеуса), когда местные агенты помогали разоблачать и преследовать евреев и осуществлять погромы.
Во Львове 1941-го естественным кандидатом на эту роль была Организация Украинских Националистов (ОУН), которая тесно сотрудничала с немцами в предыдущие годы и пыталась подражать модели национал-социализма.
2 мая 1939 года лидер ОУН Андрей Мельник заверил министра иностранных дел Германии Иоахима фон Риббентропа, что его организация «мировоззренчески родственная с подобными движениями по всей Европе, прежде всего национал-социализмом в Германии и фашизмом в Италии.»
Кость Паньковский, который сам сотрудничал с немцами и позже в 1941-м критиковал ОУН за разрыв с немцами, указывал на членов ОУН, как на «людей, которые имели многолетние контакты с немцами, которые были идеологически связаны с фашизмом и нацизмом, которые на словах, на письме и на деле годами проповедовали тоталитаризм и ориентацию на Берлин и Рим.»
К тому времени, когда вспыхнул Львовский погром, ОУН была расколотой организацией. Во Львове фракция под руководством Степана Бандеры (ОУН-Б) перехватила инициативу в националистическом движении. Именно бандеровская фракция ОУН провозгласила создание Украинского государства 30 июня 1941 года. Главой украинского правительства был Ярослав Стецько, известный лейтенант Бандеры и ярый антисемит. Весной 1939 года он опубликовал статью в газете «Новый путь», украинском националистическом издании в Канаде, где высказал свою позицию относительно евреев. Орест Мартынович подытожил мысли Стецько следующим образом:
"Стецько [...] настаивал, что евреи были «кочевниками и голодранцами», «шкурниками, материалистами, эгоистами», «народом без героики жизни, без величественной идеи, которая звала бы к посвящению». Евреев интересовала лишь «личная нажива», они получали «наслаждение в успокоении нижайших инстинктов», и хотят «разложить героическую культуру народов-борцов.»
Украинцы, по словам Стецько, «первыми в Европе поняли разложенческую работу жидовства», и в результате отмежевались от евреев века назад, таким образом сохраняя «чистоту своей духовности и культуры.»
Статья Стецько также поставила евреев в центре международного заговора, провозгласив, что еврейские капиталисты и еврейские коммунисты совместно продвигали еврейские интересы.
Автобиография Стецько, написанная в течение двух недель после провозглашения Украинского государства и обращенная к немцам, которые его арестовали, содержала такой пассаж:
«Марксизм считаю произведением жидовского ума, но практическое его осуществление при помощи евреев проводилось и проводится в московской тюрьме народов московско-азиятским народом. Москва и жидовство — это наибольшие враги Украины и носители разложенческих большевистских интернациональных идей.
Считая главным и решающим врагом Москву (а не жидовствующих), которая, собственно, и держала Украину в неволе, тем не менее оцениваю должным образом неоспоримо вредную и враждебную роль евреев, которые помогают Москве закрепощать Украину.
Поэтому стою на положении уничтожения жидов и целесообразности перенесения на Украину немецких методов экстерминации еврейства, исключая их ассимиляцию и т.п.»
В акте провозглашения государственности авторства Стецько, который украинские националисты называют Актом восстановления Украинского Государства (30 июня 1941 г.), ничего не было сказано о евреях, однако было чётко провозглашено о приверженности нацистской Германии:
«Волей украинского народа, Организация Украинских Националистов под руководством Степана Бандеры провозглашает возрождение Украинского Государства, за которое положили свои головы целые поколения лучших сынов Украины. [...]
Возрожденное Украинское Государство будет тесно сотрудничать с Национал-Социалистической Велико-Германией, которая под руководством Адольфа Гитлера создаёт новый порядок в Европе и мире и помогает украинскому народу освободиться из-под московской оккупации. [...]
Да здравствует Суверенное Соборное Украинское Государство, да здравствует Организация Украинских Националистов, пусть живёт Лидер Организации украинских националистов Степан Бандера».
Немцы не признали это государство и позволили его существование лишь в течение нескольких дней. Затем они арестовали лидеров националистов, включая Стецько и Бандеру.
Националисты надеялись, что немцы пересмотрят свое решение, и ОУН-Б организовала ряд встреч по всей Галичине, обращаясь к немцам с просьбой признать украинскую государственность и освободить украинских лидеров. Во время этих встреч отмечали, что «возрождённая» Украина займет своё место среди фашистских государств новой Европы.
Бандеровская фрация ОУН имела четко определенную программу «Украина для украинцев», что стало заголовком для плаката, который члены ОУН развешивали на стенах по всему Львову 30 июня. ОУН начала планировать этнические чистки, как только узнала о высокой вероятности нападения немцев на Советский Союз.
Уже в мае 1941-го, когда организация разрабатывала план действий после немецкого вторжения, ОУН-Б дала указания своим отрядам очистить местность от вражеских элементов: «Во времена хаоса и смятения разрешается ликвидация нежелательных польских, русских и еврейских активистов, особенно сторонников большевистского российского империализма.»
Отдельный раздел в инструкциях был посвящен «политике в отношении меньшинств». Национальные меньшинства, «которые являются враждебными к нам — русские, поляки, евреи», должны были быть «уничтожены в боях.»
Перед началом немецко-советской войны глава оуновского подполья Иван Клымив (Легенда) подготовил листовки, которые распространяли или развешивали в публичных местах Львова в день погрома. В одной из них сообщалось о создании революционных трибуналов, которые должны были наказывать врагов украинского движения, применяя принцип «общей ответственности (родовой и национальной) за все проступки против Укр. Государства, Укр. Войска и ОУН.»
Другая открытка содержала следующий призыв: «Знай! Москва, Польша, Мадьяры, Жидовство — это враги Твои! Уничтожай их!»
В дополнение бандеровцы были убеждены, что евреи были основной поддержкой коммунистов и в значительной мере несли ответственность за репрессивные действия против украинцев. Майские инструкции 1941 года приказывали пропагандистам ОУН, которые должны были работать с солдатами Красной армии, подчеркивать еврейскую сущность коммунизма: «Марксизм — еврейская выдумка» и «сталинские и еврейские комиссары являются главными врагами народа!»
Отождествление евреев с большевиками и стало особенно взрывным летом 1941 года...
Подготовил Олег Валентинов