[1]13-го апреля 1943 года немецкая радиостанция «Радио Берлина» порадовала мир страшной сенсацией с территорий, «избавившихся от ига большевизма». Якобы «обретшие свободу» — благодаря доблестной немецкой армии — жители Смоленской области указали своим «спасителям» место жуткого «преступления сталинского режима», где, по словам «очевидцев», весной 1940 года «...ГПУ было убито 10 тысяч польских офицеров...».
Вот так взорвалась тщательно изготавливаемая «в лабораториях» доктора Геббельса пропагандистская бомба. И отзвуки этого взрыва слышны до сих пор...
Размах, которого не ожидали
Через два дня, 15-го апреля 1943 года, Совинформбюро выступило с опровержением нацистской версии, обвинив «...в трагической судьбе бывших польских военнопленных, находившихся в 1941 году в районах западнее Смоленска на строительных работах и попавших вместе с многими советскими людьми ... в руки немецко-фашистских палачей...» гитлеровскую Германию.
Очевидно, что у населения СССР, уже в полной мере испытавшего на себе «человеколюбие» пришлых «освободителей», вряд ли эта информация отложилась в умах — катынская трагедия смотрелась лишь частным эпизодом на фоне общей картины человеческого горя, принесённого немецкой оккупацией. А проведённое после освобождения Смоленской области от немцев в 1944 году расследование специальной комиссией под руководством академика Н.Н. Бурденко (в результате которого было установлено, что пленные поляки были расстреляны из немецкого оружия, руки трупов были связаны шпагатом немецкого производства и в могилах были обнаружены документы, датированные 41-м годом) вообще надолго вычеркнуло данный эпизод из разряда полемических в советской историографии.
Попытки же западных спецслужб во время холодной войны продвигать через находившихся у них на довольствии эмигрантские антисоветские организации, вроде пресловутого НТС, идею виновности руководства СССР в «Катынском расстреле» оказались безрезультатными.
Увы, всё изменилось с началом перестройки и изменилось кардинально...
Взятый на высшем государственном уровне курс на десоветизацию оказался достаточным условием для подмены фундаментальной советской доказательной базы по Катыни на известные фальшивки министерства пропаганды нацистской Германии. 13-го апреля 1990 года официальный рупор Верховного Совета СССР газета «Известия» на своих страницах публикует «Заявление ТАСС о катынской трагедии», в котором, без приведения каких либо доказательств, а только основываясь на «тщательном исследовании» неких польских и российских «историков», вся «ответственность за злодеяние в катынском лесу» возлагалась на «Берию, Меркулова и их подручных».
Двумя годами позже, уже первый президент суверенной России Ельцин, заклеймив позором СССР за «...одно из тяжких преступлений сталинизма...», распорядился передать эти неизвестные российской общественности «потрясающие документы» польской стороне.
Таким образом, в 1992 году катынский расстрел вновь оказался оружием против партии большевиков. Причём цели этого оружия были те же, что и те, которые ставил перед собой рейхсминистр имперской пропаганды Третьего Рейха: продемонстрировать мировой общественности «нечеловеческую сущность» руководства страны победившего пролетариата. И если весной 1943 года Геббельс наставлял своих подопечных «...отражать любые подозрения, что мы якобы изобрели катынское дело, чтобы вбить клин в неприятельский фронт...», то действия бывшего Первого секретаря Свердловского обкома КПСС в конце 1992 года прекрасно характеризовались другой его фразой: «...катынское дело приняло такой размах, которого ... сначала не ожидал...». И действительно, на инспирированном «младодемократами» судебном процессе против КПСС с целью признать «коммунистический режим» преступным, как доказательство использовалась именно нацистская версия виновности СССР в катынском расстреле...
Вот так наши «демократы» оказались в одной компании с нацистами!
«Какие ваши доказательства?!»
С течением времени, когда сбавился накал антисоветской истерии, в российской печати появились работы отечественных публицистов и историков доказывающих виновность нацистов в гибели пленных поляков. В этой ситуации остро назрел вопрос документального подтверждения прежней антисоветской версии, а именно — совершение преступления ведомством Лаврентия Павловича Берии.
В 1999 году международным фондом «Демократия» был выпущен сборник документов «Катынь. Пленники необъявленной войны», под общей редакцией академика Александра Николаевича Яковлева, известного перевёртыша и демагога, одного упоминания фамилии коего было достаточно, чтобы подвергнуть сомнению даже самые устоявшиеся истины.
В полной мере коснулось это и вышедшего сборника. Под сводом одного тома было опубликовано множество разных архивных артефактов — приказов, докладных записок, отчётов и прочего, имевших прямое или косвенное отношение к польским военнослужащим, пленённым РККА осенью 1939 года. Подлинность некоторых из представленных документов у серьёзных исследований до сих пор вызывают вполне обоснованные сомнения. А ещё в сборнике присутствует многословное и эмоциональное вступление коллектива авторов, лучшей иллюстрацией которому может служить песня Владимира Семеновича Высоцкого «Пародия на плохой детектив».
Эти «российские историки» напрочь отметают любые доводы советской стороны, вроде как они совсем и не существуют! Работа комиссии под руководством академика Н.Н. Бурденко упоминается только в свете проведённого польской, английской и немецкой (а как иначе!) сторонами её «критического анализа», в котором убедительно «доказывалась» ответственность СССР за совершённое массовое убийство польских военнопленных. И ни слова о результатах и выводах, сделанных Бурденко!
Впрочем, это не удивительно: факт убийства пленных поляков из немецкого оружие опровергнуть не удастся, потому зачем терять на это время?! В этом случае «либеральный историк» всегда сделает вид, что банально не знает о таковом, а любого, кто попросит его прояснить данный вопрос — будет именовать «совком» и «провокатором»...
В пику «советским и российским фальсификаторам», которые «...и сегодня ... напрочь отрицают факт уничтожения польских граждан по прямому указанию советского политического руководства...», авторы дополняют «вес» своей работе богатой библиографией, даже не стесняясь упомянуть откуда начинается эта «дорога к правде»:
"...Впервые материалы о катынских злодеяниях были опубликованы в Германии ещё 1943 г. " (выделено мной — В.Ш.).
В головы отечественным либералам не закралась даже толика сомнений — будет ли кто в здравом уме и в доброй памяти воспринимать данные свидетельства как попытку объективного освещения проблемы, если этот «фонтан истины» бьёт из смердящего трупным ядом нацистского болота?!
Кроме того, у непредвзятого читателя может возникнуть вполне закономерный вопрос: а зачем вообще нужно было предварять публикацию документов, вроде как проливающих свет на события, чьими-то комментариями и пояснениями? Ведь достаточно лишь ознакомиться с ними, и всё само собой встанет на места. И ответ, как часто бывает, лежит на поверхности: если пропустить либеральный душещипательный опус и приступить к изучению свидетельств эпохи, то прийти к выводу о виновности советской стороны в данном военном преступлении будет практически невозможно.
Не углубляясь в полемику на упомянутую тему подлинности некоторых документов, стоит отметить, что в приведённом сборнике только два последних из них(и никакие более!) освещают «факт» расстрела поляков «органами НКВД».
При этом они не имеют чёткой временной привязки: первый документ — записка Берии №794/Б датируется без конкретного числа мартом месяцем 1940 года, а второй — №П13/144 «Выписка из протокола №13 заседания Политбюро ЦК», в тексте которого предлагается НКВД СССР дела 25 тысяч польских военнопленных «...рассмотреть в особом порядке, с применением к ним высшей меры наказания — расстрела» — вообще датирован... мартом 1930 года?!
Наши господа «либеральные историки» странным образом в очередной раз забывают о законе, который, в случае использования данных свидетельств как доказательной базы обвинения в ходе теоретически возможного судебного разбирательства, обяжет суд именно их или не принимать к рассмотрению, или даже трактовать в пользу обвиняемого в силу содержащихся в них противоречий!
Но либералам как раз и не требуется судебное разбирательство! Им нужен скандал с бурей эмоций и голословных утверждений в духе: «документов нет, их и не может быть, но мы все умные люди — мы понимаем, кто это сделал». Может, кстати, потому дело о массовой казни в катынском лесу, уже не раз взятое в производство российскими следственными органами, так ничем всегда и заканчивается: веских доказательств как не было, так и нет...
Но это только два последних документа, так сказать, вершина айсберга — что же ещё присутствует в яковлевском сборнике? И вот тут никаких сенсаций: на нескольких сотнях страниц приведены приказы, отчёты, постановления, директивы разных наркоматов, описывающие организацию содержания поляков в советских лагерях для военнопленных и использования оных в народном хозяйства СССР — то есть банальная рутина, характерная для системы наказаний любой страны мира.
И из этих многочисленных «свидетельств» ясно рисуется картина колоссальной работы, проделанной многочисленными ведомствами и должностными лицами. Оказывается, вплоть до самого марта 1940 года, то есть до момента «принятия решения о расстреле пленных поляков», руководство лагерей и их должностное начальство прилагало усилия... для улучшений условие содержания военнопленных!
Так, были отпущены на свободу рядовые польской армии, жители вошедших в состав СССР территорий. Повышалось качество медицинского ухода для недопущения возникновения и распространения среди военнопленных поляков инфекционных заболеваний. Рассматривались вопросы о повышении денежных выплат и поощрений военнопленным, привлекаемым к некоторым видам работ. Организовывался быт пленных польских офицеров, для чего создавались на территории лагерей библиотеки и клубы. Для них же организовывались показы кинофильмов с помощью передвижных установок, предоставлялись комплекты настольных игр — шашки, домино, шахматы — и музыкальные инструменты — мандолины и гитары.
Естественно, лагерь — не гостиница, тюремный лазарет — не современная поликлиника, а лагерный клуб не имеет никаких общих черт с местами для прожигания жизни. Но акцентировать внимание на этом «отличии» и ставить данные обстоятельства в вину тогдашнему руководству СССР может или инфантильный невежда, или «либеральный историк», сознательно искажающий картину советской повседневности и представляющий её только как эпохой «тотального террора и беззакония».
Конечно, органы НКВД не дремали, предпринимая попытки организации сети осведомителей среди военнопленных с понятными целями и задачами — поиск скрытых врагов и их агентов влияния, тюремщиков и палачей красноармейцев, убитых в 1920-м году в польском плену, полицейских и их агентуры, терроризировавших украинское и белорусское население на отошедших Польше бывших территорий Российской империи в 1921 году. Это требовало немало времени и сил, потому как цель данного предприятия не только вербовка, но и налаживание надёжных каналов заслуживающей доверия информации.
Но наши «либеральные историки», видимо черпающие откровений о событиях того времени из сегодняшнего не менее либерального кинематографа, предполагают, что для вербовки агента в неизвестной, враждебно настроенной массе военнопленных достаточно лишь вызывать потенциального кандидата на ночной допрос, избить до полусмерти начищенными до блеска яловыми сапогами и пообещать уничтожить родственников всех до единого, включая малолетних племянников и престарелых родителей.
Потому они вынуждены «латать дыры» своего дешёвого «сценария» вовсе не документальными свидетельствами, а заунывными песнями про кровавого тирана: «...С помощью оперативников и внедрённой агентуры (где донесения этой агентуры? почему их нет в сборнике? — прим. В.Ш.) большевистское руководство выяснило, что большинство польских офицеров и полицейских, пробыл более полугода в достаточно тяжёлых условиях плена не сломлены психологически и морально. Они не отказались ни от своей родины, ни от религии, ни от политических взглядов и нравственных ценностей. Надежды советского руководства „перевоспитать“ хотя бы часть из них (где директивы советского руководства начальникам лагерей и особых отделов с задачей о „перевоспитании“ пленных поляков? почему их нет в сборнике? — прим. В.Ш.)... оказались тщетными. Узники ... лагерей по-прежнему были полны решимости вести борьбу за восстановления независимости родины. Следовательно, по логике Сталина и его приближённых, необходимо было уничтожить этих носителей „инакомыслия“, потенциальных борцов за свободу Польши.
Не следует забывать и о той ненависти, которую питал „вождь народов“ к польскому офицерству, заставившему его испытать в 1920 г. горечь сокрушительного поражения...».
То есть, оказывается, что всё объясняется прихотью Сталина, «обуреваемого жаждой мести»!
Думается, что спрашивать коллектив авторов об источнике, из коего была почёрпнута информация о его «ненависти» к абстрактному «польскому офицерству» бессмысленно — для них сие ясно как день, а значит не требует доказательств. И в результате выходит, что вся эта пафосная антисоветская чушь о Катыни, дополненная корпусом документов, только косвенно касающихся темы трагедии, базируется лишь на нацистской провокации и «святой вере» либералов в мелочность, склочность и мстительность Иосифа Виссарионовича Сталина!
Глупость и ущербность подобной концепции очевидна любому способному самостоятельно мыслить и анализировать читателю...
Солдатская память...
24-го октября 2004 года на имя генерального прокурора Российской Федерации Устинова В.В. поступило заявление от гражданина Кривого Ильи Ивановича, с 1939 по 1941 год являвшегося курсантом Смоленского стрелково-пулемётного училища. В своём заявлении старый солдат подробно описывает место нахождения училища, учебных полигонов, программу обучения, фамилии начальников и однокурсников, а также свидетельствует, что «...в 1940 и 1941 гг. ... видел польских военнопленных, которых везли на автомашинах на работы или с работ на строящемся новом Минском шоссе, везли на работы и с работа где-то в районе самого Смоленска, или под конвоем строем вели на ремонт Витебского шоссе...».
Далее, Илья Иванович рассказывает о самих военнопленных поляках, виденных им в 1940—1941 годах: их поведения, состояние одежды, головных уборов, военной выправки. Упоминает об используемом для их передвижении транспорте и конвое. Резюмируя своё заявление он утверждает, что «...польские военнопленные офицеры в Катынском лесу к моменту начала Великой Отечественной войны 22 июня 1941 года были ещё живы...» и убедительно просит «... приобщить данное письменное обращение к материалам уголовного дела ГВП №159 (так называемого „Катынского дела“)...».
2-го ноября 2004 года Старшим военным прокурором С.В. Шаламаевым был дан ответ: «Уважаемый Илья Иванович! Ваше обращение от 26.10.2004 г. поступило в Главную военную прокуратуру и рассмотрено. Изложенные в нем сведения приняты во внимание».
Далее дело не продвинулось, но не вызывает сомнения, что свидетельские показания Ильи Ивановича Кривого ещё обязательно будут востребованы для разоблачения нацистской клеветы и навета предателей!
... Атаки на нашу историю, битвы за память предков, сражения за право гордиться богатым наследием пращуров продолжаются, и в ближайшем будущем не видно конца этой войне. Изощрённей становятся её оружие и методы, крупней масштабы, но цель остаётся прежней: заставить каждого, кто ассоциирует себя с Русским миром, кто видит своё будущее в сильной и процветающей России, почувствовать себя ущербным изгоем, диким варваром, способным только на грабёж и убийство.
Поверить в то, что наши либералы, эти миссионеры воинствующей церкви общечеловеческих ценностей, несут нам избавление от «бремени варварского проклятья», это примерно тоже самое, что семьдесят пять лет назад поверить в «святую миссию» вторгшейся на нашу землю своре убийц под лозунгом «Гитлер — освободитель»!
Противостоять этому шквалу дезинформации и бессовестной лжи бывает трудно, но жизненно необходимо. Только тщательное изучение былого, детальный анализ фактов и событий, установление причинно-следственных связей случившегося и прояснение побудительных мотивов действий исторических лиц и народных масс (вместо слепого принятия на веру слезливых, истеричных разоблачений «либеральных историков») были и остаются единственно возможным способом добыть победу в неравной информационно-идеологической войне, которую сегодня ведут против России её многочисленные западные «друзья». И тогда всему этому унылому сонму геббельсовских выкормышей, что в гневе трясут шевелюрой и проклинают «Сталина и его палачей, расстрелявших цвет польской нации», не останется ничего кроме как забиться в самый дальний и тёмный угол и заткнуться там.
Навсегда!
Виталий Шеремет, специально для «Посольского приказа»