[1]Мы возвращаемся к теме уникального музея Новороссии, открытого в Санкт-Петербурге. Как известно, судьба музея складывалась очень непросто — одно время он был даже на грани полного закрытия. И только благодаря мужеству музейного руководства, всемерной поддержки неравнодушных граждан его удалось отстоять. Хотя для этого музею пришлось сменить адрес — он переехал с улицы Декабристов на Фонтанку. Наш сайт и дальше намерен внимательно отслеживать историю музея, чтобы не допустить новых на него покушений.
Автору нашего сайта Людмиле Васильевне Гордеевой удалось взять интервью у директора музея Германа Владимирова. Приводим его полностью...
... Отгремели торжества в музее, разошлись и разъехались гости, а мы с Германом Владимировым встретились вновь, чтобы дополнить совокупный портрет этого уникального заведения новыми штрихами. Два года, которые существует музей, это не так много, однако, рассматривая их в «донбасском исчислении», видишь, что это целая эпоха. Но у непосвящённых невольно возникает вопрос:
— Нужен ли подобный музей в северной столице, за тысячу километров от Донбасса? Понятные высокие стремления его организаторов, боль за происходящее в большом Русском мире, но нужен ли он самим питерцам?
— Мы провели замечательную презентацию, — говорит Герман Владимиров, — которая по количеству пришедших друзей и отзывов показала, что на вопрос «нужен ли подобный музей в северной столице?» есть только положительный ответ. Иначе бы на презентацию пришло два с половиной человека. Такая ситуация возможно была бы в Екатеринбурге, где существует печально известный Ельцин-центр. Я отслеживаю ситуацию по разным городам, поэтому и привожу в пример Екатеринбург.
— Если главным признаком «плохого патриотического самочувствия» является наличие Ельцин-центра в Екатеринбурге, то в Питере ведь тоже не так давно открывали мемориальную доску Маннергейму…
— Как повесили, так и сняли. Были и другие моменты, но общественность их быстро «купировала».
— Как создавался музей Новороссии?
— Это была инициатива из народа – собирать свидетельства истории, которая пишется сейчас в Донбассе. Чтобы наши враги не могли переписывать её, как это они пытаются делать сегодня. Экспонаты всё сами расскажут за себя.
Начинался Музей Новороссии на улице Декабристов, 57 — в доме, где когда-то жил Александр Блок. Наш музей пережил там такую же сложную историю, как и Блок, проведший в этом доме мучительные и тревожные последние годы своей жизни. Не будем также забывать, что через речку там находился печально известный «Дом скорби». Столько за эти века здесь было страдающих душ, столько боли… Энергетика там была не очень хорошая. Но нам выбирать было не из чего, поэтому, забегая вперёд, скажу с ноткой позитивности: не было бы музея на ул. Декабристов, не было бы его и на Фонтанке, 119. Мы прошли эти испытания.
Помню, мы встретились с Димой Пучковым (Гоблином), и он говорит: объясни мне одну вещь – это будет музей или склад вещей? На тот момент я не мог ему ответить. Он говорит: посмотри сам – это тупиковое место, край центра города, инфраструктура никакая. Если к вам будут приходить хотя бы пять человек, это будет большой успех. Потом я понял, как он был прав.
Больше всего нам не хотелось, чтоб это был склад вещей. Ведь в любом музее должен быть определенный логический сценарий, с выстроенными экспонатами. И это всё было сделано, благодаря моему другу и ближайшему партнёру Константину Вьюнкову. Он сделал всё это очень достойно, вопреки тем ужасным условиям, в которых мы находились на улице Декабристов. На Фонтанке экспозиция была выстроена уже на более высоком уровне.
— Он музейщик?
— Нет, конечно. Он военный. Но когда что-то идет от души, люди способны творить удивительные вещи. В конце-концов, у некоторых звёзд эстрады тоже нет музыкального образования, что не помешало им стать звёздами.
Сейчас мы уже всерьёз приступили к планированию формированию афиши мероприятий. У нас расширились возможности, и мы вышли на другой уровень.
— Согласитесь, Герман, что создавая музей Новороссии, как хранилище памяти, как дань мужеству вы вольно или невольно оказались втянуты в политику...
— Поначалу я сам не очень серьёзно относился к тому, что мы сами себя привели в некоторое политическое поле. Это я понял потом, насколько серьёзен этот момент, когда у нас произошел первый поджог, и реально могли погибнуть люди. После этого была череда неприятных событий. Но мы умудрялись не опускать руки, а проводить всё больше мероприятий: выставки, концерты, вечера памяти, сбор и отправку гуманитарной помощи в Донбасс. Количество хороших добрых открытых мероприятий превышало весь свалившийся на нас негатив.
— А как вы собирались существовать вне политики?
— Дело в том, что само название «Музей Новороссии» — это историческое название. Слово Новороссия пришло ещё со времен Екатерины Второй.
Концепт музея простой: чтоб люди сами создавали этот музей, наполняя его экспонатами, приносили фотографии своих близких. И подпитано это было словом Новороссия. Потому что это слово обрело особый смысл в связи с Русской весной в Донбассе, народными командирами. Уверен, если и спросить сейчас в Донбассе старых ополченцев: «За что вы вставали?», ответят: «За Новороссию».
— Почему сейчас поменяли название на Музей воинской доблести Донбасса?
— Так, по-моему, ближе к истине, потому что та Новороссия, которая сейчас существует, это два огрызочка Донецкой и Луганской областей. Новороссия, это ведь ещё Одесса, Херсон, Николаев, Днепропетровск и т.п. Поэтому о Новороссии говорить сейчас некорректно. О доблести донбасских ополченцев и российских (и не только) добровольцев мы говорить конечно же можем. Потому так и назвали, что это по смысловой нагрузки ближе к данной экспозиции.
— Самым драматическим событием, на мой взгляд, и для вас стало закрытие музея 28-го января этого года. Незадолго до этого в музее был обыск. Это могло стать концом музея, за который власть не заступится, так как он «не её». Но вы с достоинством вышли из этой ситуации, возродив музей.
— Первый обыск был в сентябре 2016 года. Он проводился у нас и в организации «Имперский легион», хотя мы с ними никак не пересекаемся. Разбирательство шло по делу о взрыве на Кантемировской, который устроили два сумасшедших «имперских» добровольца, пробывшие в Донбассе всего месяц и сбежавшие оттуда. Они решили продолжить военные действия здесь и подложили взрывчатку под опорный пункт ГАИ. Пострадал невинный человек...
Очевидно, что такие люди просто бросают тень на нормальные патриотические организации, включая и нашу. Потому что те, кто относился к нам скептически и даже негативно, получили дополнительный козырь.
Что же до событий 28-го января, то могу сказать следующее. Дело в том, что из-за провокаций мы не могли оставлять музей без охраны, поэтому 24 часа в сутки там находились наши ребята. Если б, не дай Бог, опять случился поджог, то реакция была бы оперативной. Ночью на улице между охранниками музея и какими-то пьяными личностями была спровоцирована драка. В силу численного перевеса противника охранникам пришлось ретироваться в музей. Поэтому, когда в двери с криками и нецензурщиной стали ломиться люди — как оказалось позже, это уже была полиция — ребята постарались не допустить их всеми имеющимися у них средствами. Это им и поставили в вину. После этого инцидента музей закрыли...
Возвращаясь назад, скажу, что мы не понимали всей серьёзности нашего начинания. Осознали лишь, когда начали происходить негативные события, что это война, которая ведется на смысловом, информационном поле. И нам предстоит серьёзная борьба с серьёзным противником. И когда мы вынуждены были приостановить свою работу 28-го января, это был в моральном, духовном плане для нас большой удар. Мы год держали оборону, и вдруг всё в одночасье рухнуло. Мы не знали, как нам забрать экспонаты, куда их отвезти, как действовать дальше. Самое главное, что тогда мне было невыносимо видеть глаза родственников погибших в Донбассе ребят, которые смотрели на нас с надеждой.
Но когда мы кинули клич о помощи в перевозке экспонатов, вы не представляете, сколько народа откликнулось! Это был переломный момент, когда мы воспрянули духом. Это был момент истины.
Интересно отметить, что когда деятельность нашего музея была приостановлена, ко мне приезжали люди из некой известной патриотической организации, предлагали отдать им экспонаты, на камеру снять с себя полномочия и перейти в ранг «общественного деятеля».
Попав в эту тяжелую ситуацию, я думал лишь о том, как сохранить музей, и внутренне был уже готов отдать собранное в другие руки. Но соратники меня переубедили, напомнив о том, что мы и музей – это единое целое. И у нас свой путь.
Не ради рекламы, но в противовес «профессиональным» патриотам, хочу сказать о замечательной организации «Ветераны Новороссии». Создали её простые ребята, воевавшие в Донбассе. Один – из Екатеринбурга, другой – питерский, третий – из Волновахи Донецкой области. Без всякого пиара вокруг них собралось много народу, и они делают очень много, включая помощь попавшим в тяжёлое положение ополченцам Донбасса...
— Они зарегистрированы?
— Да. Минюст зарегистрировал организацию «Ветераны Новороссии» — это дорогого стоит.
— Это в том же русле, что и флаги ЛДНР как иностранных государств на недавних торжествах в «Артеке», в которых принимал участие президент России Владимир Путин.
— Совершенно верно. Все прекрасно понимают, что Донбасс не станет вторым Афганом, эта война скоро закончится. Народ и там устал, и здесь. Ничего нет хуже неопределённости. Думаю, что к выборам 2018 года власть РФ решится предпринять какие-то действия по отношению к Донбассу. Более того, я верю, что придет время и Донбасс станет российской территорией. Даже если у него будет статус, как у Осетии или Абхазии, это тоже будет большой плюс...
А Украина, что Украина? Мне жалко стариков, которые видят и понимают, что происходит. Мне жаль молодых, у которых не хватает духа встать с колен. У некоторых не хватает мозгов, чтоб вести себя по-умному, чтоб не загребли СБУшники.
— Кто ваши друзья и враги?
— Наша площадка – это не ток-шоу Первого ТВ канала, где собираются Ковтун, Бом и т.д. У нас собираются только друзья. Нам не нужно, чтоб недруги портили своей негативной энергетикой это пространство. Для музея хватит уголка позора. Видите, вон там на полу, где портреты участников так называемой АТО? Позорного уголка хватит для того, чтоб понять, кто эти люди. Даже монитор там повесили. В нашем доме они не нужны. Они убивали стариков, женщин и детей. И дискутировать с ними или философствовать я абсолютно не намерен.
— Я не говорю о том, чтобы их сюда приглашать...
— Мы все разумные люди и понимаем, кто есть кто. Я уже говорил, что я не верю в триединство русского, украинского и белорусского народов. Это всё один народ! Только есть обманутые люди, есть больные на всю голову…
-…и есть врачи.
— Да (смеётся мой собеседник), и они находятся на Донбассе. А мы лечим информационно, открывая глаза на многие вещи. У нас музей интерактивный с элементами мультимедиа, чтоб можно было посмотреть. У нас транслируются видеоклипы, предположим, с субтитрами на английском языке. Это специально для иностранцев.
— Какие трудности в становлении музея вы назвали бы главными?
— Сложно находиться в толпе людей, которые живут по принципу «моя хата с краю». Выбирая активную позицию в отношении тех процессов, которые происходят на Юго-Востоке Украины, ты не вешаешь на себя ярмо, а совершаешь поступок. И ты уже сам для себя делишь свое окружение, своих близких, знакомых по этому критерию, по программе «свой-чужой». И ты для них становишься свой или чужой. К этому надо быть готовым. Это самая главная сложность – акклиматизация в обществе.
Но мы, как пел один не очень хороший музыкант, «не будем прогибаться под изменчивый мир, пусть лучше он прогнётся под нас» (Андрей Макаревич – Л.Г.). Это единственные его слова, с которыми я соглашусь. В остальном он – трус и предатель!
Ну, а если говорить о сложностях технического характера, то их у нас никогда не было, потому что музей давно стал настоящим клубом друзей Донбасса. Можно приехать в любой город страны, и тебя примут друзья, поселят, накормят и не возьмут за это ни копейки. В бытовом смысле – тоже всё в порядке: среди ребят есть строители и другие нужные в быту специалисты, есть инструмент, транспорт. Финансы неравнодушные люди подкинут. Не заоблачные суммы, а для обеспечения насущных потребностей. Есть ряд неравнодушных бизнесменов, которые помогают нам с самого начала. Мы никогда не чувствовали себя одинокими в этом плане.
— Эти люди имеют какое-то отношение к Донбассу?
— Нет, в подавляющем большинстве – это коренные питерцы. И из них, пожалуй, самое большое отношение к Донбассу имею я, потому что мое детство прошло в Славянске, Дружковке, Константиновке, Артёмовске, Донецке. Все эти детские воспоминания очень светлые. И если пять лет назад мои сверстники не знали, где находится город Славянск, то теперь это – город-герой. Я помню памятник Артёму в Святогорске, который поразил меня своей мощью и который украинские нацисты наверное уже снесли.
— К счастью, нет, хотя давно нацеливаются сделать это в рамках так называемой декоммунизации. Ведь Артём (Ф.Сергеев) – «исторический сепаратист», потому что в 1918 году возглавил прародительницу ЛДНР Донецко-Криворожскую Республику. А памятник во время оккупации даже гитлеровцы не тронули... Как вы представляли музей? Ваши представления о нём воплотились в жизнь?
— Процентов на 30. Я его никогда не представлял как музей. А как культурно-выставочный центр. Сама идея заключалась в объединении ветеранских сообществ всех войн (Абхазия, Афган, Донбасс, Чечня). Почему те, кто вернулся с войны, зачастую находят утешение в алкоголе или наркотиках, становятся преступниками? Потому что они чувствуют невостребованность и невозможность вписаться в мирную жизнь. Им необходима реабилитация. Помощь этой прослойке населения стала ключевой идеей создания музея.
Привязываясь к сегодняшним реалиям, это может быть некое неофициальное представительство Донбасса. Чтоб людям было легче помогать, чтоб объединялись ветераны. Чтоб был центр психологической помощи и поддержки.
— По-моему, это государственный подход, хотя власть зачастую просто игнорирует эти проблемы.
— Если я когда-нибудь попаду во власть, знаете, что меня будет отличать от массы других чиновников? Я не буду забывать о своих корнях. Потому что для многих открывающиеся широкие возможности просто затуманивают мозги. Хотя я встречал очень богатых людей, которые разговаривали со мной как с равным. Вот что нужно на всех уровнях нашего общества – чтоб в тебе сохранилась человечность. О совести не надо забывать, потому что твои поступки возвращаются к тебе бумерангом. У меня и ребят из нашего коллектива за эти последние два года совесть чиста. Потому что без финансирования, без государственной поддержки мы смогли столкнуть глыбу.
Заметьте, мы не вступали ни в какие партии, ни в какие объединения, хотя нам предлагали не раз. Мы знали, что у нас свой путь. Поэтому я дружить готов со всеми, особенно с соратниками, которые защищают русский Донбасс. Для меня достаточно того, что у них болит душа за русских людей. Если мы будем объединяться, а не делить кабинеты и кресла, мы многого добьёмся. И в будущем виртуальном «парламенте», место будет для всех.
Это хотел сделать Герой Новороссии Алексей Мозговой, память о котором хранится в нашем музее. Кстати, вчера встретил Татьяну Дрёмову — вдову легендарного командира Павла Дрёмова, дань памяти которого мы отдали в экспозиции музея. Это настоящая жена декабриста, хотя в статусе жены она пробыла всего две недели. Уроженка Питера, она сменила его на родной город погибшего мужа Стаханов, живёт там, создает музей Дрёмова, работает режиссером в Луганском театре, делает великолепные постановки...
— В 2015 году на базе музея были встречи и совместные акции с различными общественными организациями и партиями, разделяющими ваши взгляды. Будет ли продолжена линия по консолидации общественных движений?
— Безусловно, мне бы хотелось продолжить. Но сейчас главная наша задача – это доказать власти, что мы не враги, чтоб у нас больше не было никаких непоняток с представителями закона. Чтоб и там, наверху, знали, что мы никакая не оппозиция, а патриоты своей Родины.
Ну а пока работаем с удвоенной энергией. Набирает темпы акция «Миротворец», которая с 1-го июля стартовала и в Донецке, где мы открыли представительство музея. Впереди – сольный концерт, в ближайшее время состоится встреча российско-белорусского братства по случаю Дня освобождения Белоруссии от фашистов, потом – День памяти пропавших без вести (всех – и тех, кто пропал в Великую Отечественную, и в Донбассе, и в других локальных конфликтах). Они ведь вообще зависли между небом и землёй…
Главное, что теперь в нашем прекрасном городе на Неве вновь заработала уникальная площадка, место для встреч единомышленников, наш второй дом. За это время мы провели большую работу над ошибками и сделали определенные выводы. Уверены, что теперь наши недруги обломают свои зубы, если попытаются нас кусать. На открытии я уже сказал, что без соратников не было бы и нас, вера и помощь друзей помогают нам развиваться, а враги помогли нам окрепнуть и сплотиться еще сильнее...
Людмила Гордеева, специально для «Посольского приказа»