[1] Российское научное сообщество (как минимум в лице его лидеров и руководителей) всеми силами стремится к признанию отечественных достижений в мировом масштабе. И отнюдь не из-за тщеславия. Причина этого понятна – высокая конкуренция, экономический кризис, необходимость практической реализации теоретических знаний. Желательно в денежном выражении. Университеты стремятся войти в мировые рейтинги, конкурируют в получении грантов, предлагают услуги по «трансферту знаний», пытаются реализовать Болонские соглашения в плане конвертируемости дипломов. Можно полемизировать, но аналогии с продажей «всего и вся» ради сиюминутной выгоды у непредвзятого наблюдателя напрашиваются.
В эпоху нано- бума (Сколково, инновация, модернизация) в Российском научно-образовательном пространстве всё меньше места остается такому плохо «конвертируемому» научному знанию как история. В школах и ВУЗах сокращаются часы на её преподавание, реструктуризируются факультеты, где она изучается, и где готовятся школьные учителя этого предмета. Да что там, сама Академия наук будет вот-вот избавлена от «исторического» бремени!
Небезразличный человек не может не задать вопрос: «А может быть так и надо? Что нам даёт история в плане экономической выгоды? В плане вступления в ВТО?». Да и как сегодня преподавать историю, когда нет ни единого учебника, ни единой концепции его создания? Более того, «благодаря» глобальным информационным процессам кардинально изменилась социальная роль историка – учёного и педагога.
Массовая доступность мобильных поисковых систем сводит «на нет» преподавательскую «монополию» на информацию и возможность контролировать её использование. Легкость «подключения» к мировому информационному пространству обеспечивает «самостоятельную» «независимость» обучающегося субъекта от участия преподавателя-учителя. Цель приобретения знания всё больше связывается с некими утилитарными ценностями, зачастую сиюминутными и сомнительными. В этих условиях герменевтическая, объясняющая функция преподавателя всё менее затребована и, если идти за логикой философа А.А. Зиновьева, изложенной им в работе «Фактор понимания», человечество ждет эпоха «воинствующей глупости», как ни грустно это признавать.
А ведь не так давно история признавалась, по сути, государственнообразующим (!) предметом! Провальный и трагический для исторической науки период после октябрьской революции, когда историю царской России «отменили» как классово чуждую, а исторические факультеты ВУЗов стали (ну прямо как сейчас!) объединять в ФОНы – факультеты общественных наук, привёл к массовому забвению родной истории. Обследование школ Московской области в 1936—1937 учебном году показало что «исторические знания учащихся массовых школ Московской области всё ещё неудовлетворительны. Ученики недостаточно понимают исторический процесс, у них плохо развиты исторические представления и исторический подход к событиям». Среди основных причин такого положения была названа «недостаточная теоретическая и, главным образом, политическая подготовка основной массы преподавателей».
Только к середине 1930-х гг. советская власть осознала жизненную необходимость перелома в области исторической науки и исторического образования. Постановление СНК СССР и ЦК ВКП (б) «О преподавании гражданской истории в школе» от 15 мая 1934 г., «реабилитировало» русскую историю и делало её главным орудием патриотического воспитания. В марте 1936 г. СНК СССР и ЦК ВКП (б) объявили конкурс на создание учебника по истории СССР с древнейших времен. В постановлении об организации конкурса, помимо прочего утверждалось, что «изложение учебника должно быть ярким, интересным, художественным и вполне доступным для учащихся…». Воспитательная концепция второй половины 1930-х годов органически отражала оборонительно-патриотические тенденции в идеологии советского государства. Тактический отказ от курса на мировую революцию не снимал, а напротив, ещё более актуализировал вопросы мобилизационной готовности граждан страны в любой момент встать на защиту своей Родины. Преподавание истории в средней школе становилось в контексте решения этих задач одним из самых действенных методов. Связь мировоззрения, патриотизма и военизации школы прямо подчёркивалась всеми методистами.
Преподавание истории в качестве основного ценностного компонента включало любовь к Родине и готовность защищать её с оружием в руках, что полностью соответствовало исторической ситуации – необходимости выживать в окружении далеко не дружественных соседей. И не только соседей.
Одним из организационных стимулов развития советского общества было достижение мобилизационной готовности противодействия внешнему врагу. Здесь была не только идеология, но и холодный прагматический расчёт. События 1941—1945 гг. показали как правоту, так и недостатки такого подхода к воспитанию молодёжи. В первую очередь обращает на себя внимание мобилизационный, военизированный характер, который, говоря словами Сталина, приобретали уроки истории:
«Надо помнить, что мы воспитываем не пацифистов, мечтающих о мирной ликвидации войны: советский ученик должен понять, что война является неизбежным порождением классового общества. Наша социалистическая родина живет в капиталистическом окружении. Фашистские правительства открыто говорят о нападении на Советский Союз. Поэтому нужно воспитывать у советских учеников готовность отразить фашистских агрессоров, вызвать сознание необходимости быть готовы к отпору, т.е. усиливать мощь и техническое оснащение Красной Армии, которая в случае нападения на нашу родину должна бить врага на его территории».
В результате реформы и возвращения гражданской истории в школьную программу не в «урезанном», как ранее, виде традиционные ценности в сознании школьника были скорректированы, дополнены и усилены. С 1934 г. в университетах и институтах крупных городов открываются исторические факультеты. В 1934 г. – в Москве и Ленинграде, в том же году открыт истфак в Курском пединституте, в 1938 г. – в Омском пединституте, в 1940 г. основан истфак Томского университета. Всех перечислить трудно, хотя если задаться целью, то можно. Даже в тяжелейшие годы войны государство находило возможности для открытия исторических факультетов!
Героизм и самоотверженность, которую показывали на протяжении всей войны представители молодого поколения советских людей, вполне можно назвать историческим феноменом. Уже упоминавшийся А.А. Зиновьев, родившийся в 1922 г., участник Великой Отечественной войны вспоминал:
«Вся история человечества во всех её аспектах преподавалась нам как борьба лучших представителей рода человеческого против неравенства, эксплуатации, несправедливости, мракобесия и прочих язв классового общества, как борьба их за претворение в жизнь самых светлых благородных идеалов».
Результатом, по его мнению, было то, «что система идейного воспитания, сложившаяся в стране после революции и достигшая расцвета в тридцатые годы блестяще выполнила ту историческую задачу, какая на неё и возлагалась объективно. Благодаря этой системе достаточно большое число людей было сделано такими, как требовалось обстоятельствами, и массы людей были приведены в такое состояние, какое требовалось этими обстоятельствами… И что бы ни говорили о поведении миллионов людей в период войны, якобы свидетельствовавшем о крахе советской системы и идеологии, на самом деле именно война была самой показательной проверкой эффективности мощнейшей системы идейного воспитания тех лет».
Вот и получается, что знание истории, основанное на научном изучении, не только формирует мировоззрение, воспитывает патриотические чувства, но и является стратегическим фактором развития общества и государства. Именно знание истории позволяет сделать выводы о действительной роли России в мировой экономической системе, а также о том в какой «роли» её видят на Западе.
Любому честному историку ясно, что Россию никогда не воспринимали на Западе в качестве равноправного субъекта экономических отношений, а только лишь как объект извлечения экономической выгоды. Население России в «лучшем» случае воспринимается как антропогенная нагрузка. Только честному историку понятна вся реальность, весь цинизм, и вся опасность точки зрения, которую известный публицист А. Паршев приписывает М. Тэтчер. Согласно данной очки зрения, к 2050 году на территории России будет проживать только 15 миллионов человек, «экономически целесообразные для Запада». Только честный историк и гражданин мог бы исправить положение, без лишнего пафоса – спасти Россию. Поэтому гражданин России, хорошо знающий свою историю не нужен Западу, поскольку не вписывается в концепцию формирования «цивилизованного потребителя», озвученную не так давно министром нашего образования (не отсюда ли берёт начало история с ЕГЭ?). Более того такой гражданин – стратегический противник Запада, «открывающий глаза» на современность тем, кто по своему незнанию и невежеству не видит угрозы.
А угроза есть. Она – не только в перспективе утраты национально-государственной идентичности, но и в формировании психологии преклонения перед Западом до уровня готовности отказа от государственного суверенитета. Какая уж тут «любовь к родному пепелищу»! А пока до потери суверенитета (по крайней мере, «де-юре») хочется надеяться ещё далеко, всё более актуальной становится проблема экономической (кадровой, технологической, товарной) экспансии.
Кто же сегодня из исторических невежд знает, что советская экономика и инженерная мысль ещё не так давно могла успешно конкурировать с сегодняшними западными «партнёрами»?! Что советское авиастроение, и даже (!) автопром, не говоря уже о космосе, имели определённые преимущества в плане рациональности и эффективности эксплуатации и производства? Что социальная сфера была, да ещё финансировалась государством?! Что… да мало ли еще чего, о чём сегодня, либо забыли, либо отзываются с нескрываемой неприязнью. И это всё – история. Только человек, знающий историю, неизбежно начнёт сравнивать цели «сближения» экономик России и Запада, рассматривать их в историческом ракурсе, а значит внутренне неизбежно препятствовать «историческому» вхождению России в ВТО. Историк с бессильной грустью слышит сегодня слова государственных чиновников об уже проявившихся «непредвиденных» негативных последствиях этого шага. Историк-то их предвидел, но кто ж его услышал, тем более с высоты государственных кабинетов?!
Кстати, а что же сам историк может предложить в качестве «продукта» для всемирного рынка, кроме уже набивших оскомину (или не пользующихся спросом по причине избыточности) тезисов о тоталитарном характере советского государства, о «героической борьбе с несвободой» в СССР и т.д.? Что ещё из нашей истории интересно на Западе? За что ещё Запад может заплатить российскому историку? Каким еще грантом одарить? Какую книгу издать? Вряд ли можно назвать что-то конкретное. Запад вполне удовлетворен историей «пьяного медведя, ходящего по улицам российских городов»...
Вывод – история (и в первую очередь история Отечества) не может быть товаром, её нельзя продать, как нельзя продать Родину. Вхождение России в ВТО отлично способствует обогащению тех, кто рассчитывает на продажу ресурсов, имеющих спрос за пределами страны: нефть, газ… История России никогда не будет иметь подобного спроса. Надо понять, что, выражаясь рыночным языком это «продукт для внутреннего использования». История — информационный ресурс, формирующий гражданский облик россиянина, главный гуманистический компонент его цивилизационного своеобразия. Ведь вполне может оказаться, что в эпоху техногенного глобализма именно традиция станет фактором определяющим дальнейшее развитие, а такие качества как Человечность, Патриотизм, Любовь, пока, не научились хранить и развивать в независимых от самого человека «ёмкостях». Их хранит только История.
…Осенью 1942 г., когда советская пропаганда стала активно использовать образы исторических деятелей Александра Невского, Дмитрия Донского, Петра Первого, А.В. Суворова и др., нацистские оккупационные власти приняли решение о запрещении уроков истории на захваченных территориях с мотивировкой «для этого предмета в настоящее время не существуют материальные и духовные предпосылки». Однако патриотизм советских школьников, воспитанный на уроках истории, оказался сильнее нацистского нового мирового порядка.
Так неужели сегодня законы рынка окажутся сильнее патриотизма?!
Владимир Сомов, специально для «Посольского приказа»