В России рождаются убогие Наполеоны
В этом году очередная годовщина дней ГКЧП совпала со столетним юбилеем другого не менее странного события нашей истории. Речь идёт о мятеже генерала Лавра Корнилова, который в 1917 году, по сути, открыл большевикам дорогу к захвату власти.
Удивительно, но эти события, случившиеся соответственно в августе 1991 года и в августе 1917 года, имеют множество драматических совпадений...
Прежде всего, можно говорить о совпадении характеров эпох. И в 1917, и в 1991 годах Россия находилась на крутом переломе. Уходил один исторический период, наступал другой. Проблемы, которые возникли в ходе этого перелома, попытались решить через установление твёрдой власти. Однако ни в 91-ом году, ни сто лет назад, это ни привело ни к чему хорошему — попытки путчей лишь подтолкнули развитие событий по самому радикальному пути.
Одной из основных причин столь печального положения дел в обоих случаях состояла в том, что во главе страны оказались совершенно бездарные и никчёмные правители, о которых буквально все историки — не взирая на политические взгляды — отзываются с большим презрением...
И глумится Горбатый главарь!
Как известно, в 1991 году Советский Союз трещал буквально по швам — рушилась идейная монополия КПСС, разваливалась экономика, союзные республики одна за одной объявляли о своём суверенитете, а кое-где заполыхали кровавые межнациональные конфликты.
Во главе угла встал вопрос о введении в стране чрезвычайного положения. А непосредственным толчком к чрезвычайщине стали планы подписания нового союзного договора в Ново-Огарёво, намеченного на 20 августа 1991 года. Этот договор должен был кардинально реформировать разваливающуюся страну. Согласно тексту соглашения, союзным республикам должны были перейти практически все государственные полномочия, вплоть до сбора и распределения налогов и проведения самостоятельной внешней политики. За союзным центром оставались лишь вопросы обороны и некоторые аспекты координации общего управления.
То есть, вместо крепкого единого государства намечалось создание аморфной и явно нежизнеспособной конфедерации — рано или поздно такое образование ждал неминуемый распад. Ряду высших руководителей СССР — секретарю ЦК КПСС Олегу Шенину, председателю КГБ Владимиру Крючкову, министру обороны Дмитрию Язову и другим — такая перспектива не понравилась, и они решили сорвать Новоогарёвские соглашения через введение в стране чрезвычайного положения.
Государственный Комитет по Чрезвычайному Положению (ГКЧП) был образован на специальном секретном совещании, состоявшимся 17-го августа. Там-то и было решено ввести 19-го числа чрезвычайщину. Но, как известно, ничего из этого не вышло. С самого начала гэкачеписты не контролировали ситуацию, они проводили совершенно невнятные совещания, армия и другие силовые ведомства стали выходить из подчинения, а ситуацию энергично брали под контроль сторонники российского президента Бориса Ельцина. В конце концов, ельцинские сподвижники привезли из Крыма якобы изолированного ГКЧП президента СССР Михаила Горбачёва и заодно арестовали мятежников.
А уже через несколько месяцев, в декабре 1991 года, в Беловежской пуще, состоялась встреча глав России, Украины и Белоруссии, на которой было объявлено о ликвидации Советского Союза. Горбачёв совершенно безропотно сдал свою власть...
Сегодня становится понятным, почему ГКЧП вёл себя так нерешительно. Потому что во главе комитета должен был стать... сам Михаил Сергеевич Горбачёв, но он в последний момент просто бросил своих товарищей. Свидетельств тому сохранилось великое множество. Так, член ГКЧП Геннадий Янаев позднее говорил, что именно по поручению Михаила Сергеевича были разработаны сами документы ГКЧП!
«Он мне прямо сказал: при необходимости действуйте решительно, но без крови», — вспоминал Янаев. И вообще, по словам Янаева, ГКЧП был образован вовсе не 17-го августа, а 28-го марта 1991 года на специальном совещании, которое лично проводил Горбачёв. Он же и отдал приказ как следует подготовиться к введению чрезвычайного положения, которое и было объявлено в августе. Но когда ЧП было введено, Горбачёв вдруг отошёл от дел и спрятался на своей даче в крымском Форосе — он словно выжидал, чем всё закончится.
Эту версию о двуличной роли Горбачёва под конец своей жизни разделял и главный враг ГКЧП, освободитель Михаила Сергеевича из «форосского заточения» Борис Ельцин. Уже находясь в отставке, в 2006 году в интервью телеканалу «Россия» он дал просто убийственную характеристику советскому президенту: «Во время путча он был информирован обо всём и всё ждал, кто победит — те или другие. В любом случае он примкнул бы к победителям — беспроигрышный вариант».
Однако Горбачёв в итоге сам себя перехитрил и проиграл. Впрочем, проиграла с ним и вся страна — великого Советского Союза не стало...
Кто тут «временные»? Слазь, кончилось ваше время...
А теперь обратимся к августу 1917 года, когда в России вовсю полыхала революционная смута. Свержение монархии, случившееся в феврале, принесло России одни проблемы. Полученные «революционные свободы» стремительно разрушали страну — от экономики и политической системы до положения на фронте, где Россия уже третий год вела войну против Германии и её союзников. Разложенная революционной пропагандой русская армия летом 1917 года потерпела сразу несколько крупных поражений.
В июле Главнокомандующим армией был назначен генерал Лавр Георгиевич Корнилов. Вот этот человек и выступил инициатором введения чрезвычайного положения в стране — для наведения порядка. Для этого разработал специальную программу, которая предусматривала введение смертной казни на фронте, запрет на деятельность ряда общественных и политических организаций, верность западным союзникам и т. д. Себя генерал видел в качестве диктатора.
Надо сказать, что в это время очень многие требовали «твёрдой руки» для России. Это и буржуазия, и военные, и западные союзники, которые опасались, что русские вот-вот выйдут из войны. Так, посол Великобритании в России Бьюкенен говорил: «Все мои симпатии были на стороне Корнилова,... Корнилов гораздо более сильный человек, чем Керенский».
Всё это явно вдохновляло Корнилова и его приближённых. Но, как подчёркивает, историк Филипп Хорват: «при этом, Корнилов рассчитывал и на поддержку Временного правительства, считая мелкие разногласия с премьер-министром Керенским несущественными в общей для них цели: осуществления в России диктаторской власти».
Таким образом, премьер Керенский с самого начала был в курсе замыслов своего главкома! Историки сегодня спорят только по одному вопросу — когда и при каких обстоятельствах они разошлись?
Сегодня доминирует точка зрения, что скорее всего Керенского не удовлетворило предложение генерала сдать свои премьерские полномочия и занять должность либо заместителя главы нового правительства, либо министра юстиции (Керенский до революции был профессиональным адвокатом). И когда генерал Корнилов уже двинул к Петрограду карательные войска, Керенский, недовольный отсутствием согласованных позиций, объявил генерала «врагом родины и революции».
А есть ещё вполне серьёзная версия о том, что Керенский, как и Горбачёв, всё согласовал с генералом, но когда начался мятеж, решил выждать, чем всё закончится. И когда стало ясно, что никакой реальной поддержки у Корнилова нет, то сам встал во главе «подавления мятежа»...
Впрочем, это не главное. Главное то, что Керенский был в курсе замыслов генерала и долго вёл с ним соответствующие переговоры. А изменил перевороту уже тогда, когда Корнилов приступил к реальным действиям, и это иначе как предательством назвать просто нельзя!
Путч начался с вброшенного пропагандистского мифа о том, что 27-го августа (в честь полугодия с момента свержения царской власти) левые радикалы во главе с большевиками якобы начнут в столице демонстрации, которые затем перерастут в беспорядки с целью захвата власти. На самом деле это была чистой воды провокация и никакого выступления большевики тогда не готовили. Но это дало Корнилову повод (легально, по согласованию с Керенским) начать переброску воинских частей к столице.
Выдвижение войск на Петроград началось 25-го августа. Однако очень быстро их движение было парализовано начавшейся по призыву революционных партий забастовкой железнодорожников. Одновременно на заводах столицы стали формироваться отряды Красной гвардии для отпора карателям. В войска пошли агитаторы — рядовые солдаты стали отказываться выполнять приказы своих начальников.
А 27-го августа Керенский во всеуслышание объявляет «об измене Корнилова» и о смещении с поста Главнокомандующего. Генерал и его ближайшие соратники были арестованы и заключены в тюрьму белорусского городка Быхов...
Но Керенский сам с этого момента стал стремительно терять реальную власть. Его популярность упала до нуля. Революционные силы подозревали его в сговоре в корниловцами, а правые — в предательстве генеральского заговора. В итоге, когда взявшие под свой контроль рабочую Красную гвардию большевики свергли в октябре 1917 года Временное правительство, никто к премьеру так и не пришёл на помощь. Проклинаемым со всех сторон Керенский оставался буквально до конца своей жизни.
Ещё те «диктаторы»
История, как известно, не терпит сослагательных наклонений — что, как говорится, случилось, то и случилось. Тем не менее, стоит признать: в случае победы чрезвычайных заговорщиков, ничего хорошего нас не ждало. Ни в 1917, ни в 1991 году.
Потому что тот же ГКЧП состоял из людей, ранее выдвинутых на высокие посты Михаилом Горбачёвым, который сам явно не блистал государственными талантами. Под стать ему были и его выдвиженцы — абсолютно безинициативные, серые личности, которые сильно растерялись после предательства своего босса. Они даже не сумели выдвинуть из своей среды признанного лидера, стремясь переложить ответственность друг на друга. Чего же тогда стоило от них ждать, случись их победа? Подозреваю ту же горбачёвщину только уже в коллективном виде...
Конечно же генерал Корнилов был сделан из другого теста. В решительности ему было не отказать. Однако по своему уровню на правителя явно не тянул. Он не тянул даже генеральские должности, оставаясь по сути неплохим разведчиком-аналитиком Генерального штаба, в котором прослужил немало лет — но точно не строевым командиром!
«До войны с Японией и после неё он работал военным атташе в Китае, нередко совершая конфиденциальные разведывательные экспедиции по этой стране, — пишет о Корнилове историк Юрия Емельянов. — В результате будущий генерал обрел немалый опыт профессионального дипломата и разведчика, и в этом он был намного сильнее, чем в командовании воинским соединением».
В начале Первой мировой войны сей генерал весьма бездарно командовал вверенной ему 48-ой пехотной дивизией. Так, описывая боевые действия в конце августа 1914 года на Юго-Западном фронте, его командующий генерал Брусилов писал о Корнилове:
«В первом же сражении, в котором участвовала его дивизия, он вылез без надобности вперёд, и когда я вечером отдал приказ этой дивизии отойти ночью назад, так как силы противника, значительно нас превышавшие, скапливались против моего центра, куда я стягивал свои силы, — он приказа моего не исполнил и послал начальника корпуса ко мне с докладом, что просит оставить его дивизию на месте... Наутро дивизия Корнилова была разбита и отброшена назад, и лишь 12-я кавалерийская дивизия своей атакой спасла 48-ю пехотную дивизию от полного разгрома, при этом дивизия Корнилова потеряла 28 орудий и много пулемётов. Я хотел тогда же предать его суду за неисполнение моего приказа, но заступничество командира корпуса Цурканова избавило его от угрожавшей ему кары».
Увы, этот урок не пошёл ему впрок. Весной 1915 — в результате очередного головотяпства командира — 48-ая дивизия была наголову разгромлена австрийцами, а сам Корнилов, растеряв своих солдат, вместе со штабом попал в плен. Из плена вскоре ему удалось бежать. В этом побеге, кстати, не было ничего героического. В австрийском плену русские генералы и многие офицеры пользовались относительной свободой — с них просто брали честное слово не убегать. Так вот, Корнилов такое слово дал, после чего сбежал — по слухам, подкупил какого-то фельдшера и без особых проблем покинул Австро-Венгрию.
Очевидно, что с него — сразу после возвращения из плена — следовало бы строго спросить за разгром 48-ой дивизии, чьё поражение в 1915 году, кстати, нанесло непоправимый ущерб всему нашему Юго-Западному фронту. Но вместо этого Корнилов почему-то был обласкан царскими начальниками, а о гибели дивизии все благополучно забыли. По этому поводу Брусилов с горечью написал:
«Убежав из плена, он (Корнилов) явился в Ставку и был принят царём. Не знаю, что он ему рассказывал, но кончилось тем, что ему был пожалован орден Георгия 3-й степени и он был назначен командиром, кажется, 25-го корпуса на моём фронте».
А следом его фигуру сильно «раскрутили» тогдашние российские газеты, сделав из него героя буквально на пустом месте — в сентябре 1916 года газета «Новое время» опубликовала первый рассказ о «генерале-легенде», бежавшего из плена, а дальше буквально пошло-поехало... Это сильно окрылило Корнилова, возомнившего о себе невесть что!
Неудивительно, что крайне честолюбивый генерал в феврале 1917 года принял активное участие в заговоре против царя: надо полагать, в знак «благодарности» за реабилитацию после плена и за награждение крестом святого Георгия. Лично арестовывал семью Николая Второго, лично раздавал награды мятежникам Волынского полка, которые в феврале в числе первых перешли на сторону восставшего Петрограда. Он тогда говорил: «Старое рухнуло! Народ строит новое здание свободы, и задача народной армии — всемерно поддержать новое правительство в его трудной, созидательной работе». Известно и заявление генерала Корнилова князю Львову: «Во всяком случае Романовы взойдут на престол только через мой труп».
Неудивительно, что революционные власти стали быстро возвышать генерала, доведя до поста Главнокомандующего. Но Корнилов явно мечтал уже о большем! В канун мятежа против Временного правительства в среде тогдашней элиты не было фигуры популярней, чем Корнилов. Как указывает Юрий Емельянов:
«Всякий приезд Корнилова в крупный город России сопровождался шумной встречей на вокзале. Генерала забрасывали цветами, а затем несли на руках. Такой же восторженной была и его встреча в Москве, когда новоиспечённый Главковерх прибыл для участия в Государственном совещании 12 августа 1917 г.
Трудно найти другой пример в мировой истории столь быстрого возвышения командарма до Верховного главнокомандующего за 12 дней. Одновременно во всей стране стала распространяться молва о том, что в России появился Спаситель Отечества, блистательный полководец всех времён и народов...».
Однако Наполеона, которому буквально пытался подражать Лавр Георгиевич, из него так и не вышло. Сама попытка мятежа показала редкостную бездарность Корнилова и как организатора, и как политика, и даже как военного. Увы, разложение правящей элиты Российской империи к тому времени достигло такой степени, что для спасения Отчества она из своих рядов уже не могла выдвинуть ничего путного...
Впрочем, тоже можно сказать и про элиту позднего Советского Союза...
Игорь Невский, специально для «Посольского пркиаза»
