[1] Год назад в западных СМИ промелькнула любопытная информация. В Канаде обнаружился один из самых разыскиваемых нацистских преступников, некий Владимир Катрюк. Ему 92 года, и он занимается пчеловодством. Это, так сказать, его сегодняшнее занятие, а вот в годы Второй мировой войны у него были совсем иные «увлечения». По данным известного Центра Симона Визенталя, занимающегося розыском беглых нацистов, Катрюк во время Второй мировой войны служил командиром взвода в 118-м охранном полицейском батальоне. Этот батальон занимался уничтожением мирных жителей, в том числе евреев, на территории Белоруссии. А ещё на счету этого батальона — уничтожение Хатыни...
Тот далёкий день 22 марта 1943 года стал последним для маленькой, всего в двадцать шесть домов, белорусской деревеньки Хатынь. Село со всех сторон была окружено отрядом фашистских карателей. Убийцы в мундирах СС согнали всех жителей от мала до велика в большой сарай на краю села. Сарай заперли и подожгли. Всех, кто пытался выскочить из этой огненной могилы, расстреливали из пулемётов и автоматов. Всего от рук карателей в тот день погибло 149 жителей Хатыни, среди них — 75 детей. Чудом уцелело лишь трое человек.
В эти дни исполняется ровно 70 лет со дня этой трагедии...
Тайны огненной деревни
В сохранившихся архивных документах германские оккупационные власти охарактеризовали эту бесчеловечную акцию как боевую операцию, направленную против советских партизан. На самом же деле никакого боя с партизанами в Хатыни не было, а была варварская акция устрашения мирного населения. Вот как описывал произошедшее один из карателей, участвовавший в уничтожении деревни:
«Мой пост был в метрах 50-ти от сарая, который охранял наш взвод. Я хорошо помню, как из огня выбежал мальчик лет шести, одежда на нём пылала. Он сделал несколько шагов и упал, сражённый пулей... Не знаю, много ли в сарае было детей. Когда мы уходили из деревни, он уже догорал, живых в нём не было — дымились только обгоревшие трупы, большие и маленькие. Эта картина была ужасной...»
В 1969 году на месте Хатыни был воздвигнут большой мемориальный комплекс в память почти двухсот деревень Белоруссии, которые были зверски уничтожены фашистскими захватчиками. С тех пор образ Хатыни прочно вошёл в историческую память о Великой Отечественной войне наряду с блокадой Ленинграда, битвой за Сталинград, танковым сражением на Курской дуге. О трагедии деревни знал, наверное, каждый советский школьник, а к мемориалу почтить память погибших непрерывным потоком шли не только граждане Советского Союза, но и люди из многих других стран мира, потрясённые столь неслыханным зверством...
Тем не менее, многое в этой трагедии оставалось неясным. Каковы были конкретные обстоятельства случившегося? Какое фашистское подразделение уничтожало село? Понесли ли палачи заслуженное наказание?
Почему-то советские официальные власти долго не стремились чётко ответить на эти и многие другие вопросы, которые поневоле возникают, когда внимательно изучаешь подробности трагедии. А между тем, в середине 80-х годов в прессе промелькнуло сообщение, что в Минске состоялось судебное заседание трибунала Белорусского военного округа, на котором рассматривалось дело карателей, принимавших участие в уничтожении Хатыни.
Однако заседание носило закрытый характер, и его подробности ещё долгие годы потом оставались не известными для общественности. Это было странно, поскольку дела фашистских карателей в те годы обычно освещались очень широко, часто из залов суда шла прямая телевизионная трансляция.
А тут пришлось столкнуться с какой-то необычайной секретностью, породившей множество слухов и кривотолков.
Кровавая месть за любимца фюрера
И только сегодня становятся понятными мотивы, которыми руководствовались власти. Реальные обстоятельства уничтожения Хатыни вполне могли вызвать опасное «брожение» в тогдашнем советском обществе, особенно в сфере и межнациональных отношений. Ибо Хатынь уничтожили не абстрактные «немецко-фашистские» оккупанты, а каратели из 118-го полицейского батальона, сформированного главным образом... из граждан советской Украины.
Да, да, эта сторона войны у нас долго замалчивалась. Немцы умело играли на националистических чувствах различных народов, объявляя их своими союзниками в борьбе с «русским большевизмом». Так, им удалось в массовом порядке привлечь к сотрудничеству прибалтов, жителей казачьих областей, западных украинцев. Именно из этих людей главным образом и формировались карательные подразделения, которые зверски расправлялись с жителями Белоруссии и России, где широко было развито партизанское движение. Сами немцы предпочитали лишь роль руководителей антипартизанских акций, переложив всю грязную работу на своих пособников.
118-ый батальон был сформирован в Киеве в начале 1942 года из числа красноармейцев-украинцев, попавших в немецкий плен. Создателем батальона стал известный бандеровец-националист Константин Смовский. «Крещение» кровью батальон принял в Киеве, участвуя в массовых расстрелах еврейского населения в печально известном Бабьем Яру. А в декабре 1942 года немцы бросили украинских карателей в Белоруссию, где за явную и мнимую связь с партизанами батальон уничтожил десятки сёл и деревень. Что же касается Хатыни, то обстоятельства её трагедии были таковыми.
21 марта 1943 года бойцы из партизанского отряда «Мститель» устроили засаду на шоссе Логойск — Плещеницы. В это время по шоссе двигалась колонна 118-го батальона. Партизаны обстреляли колонну, убив пятерых человек. Среди убитых оказался капитан Ганс Вельке, немецкий шеф одной из карательных рот. Как оказалось, этот человек до войны был чемпионом Олимпийских игр 1936 года по толканию ядра. Его лично знал сам Гитлер, который внимательно следил за судьбой своего любимца, пошедшего во время войны служить в отряды СС.
В общем, смерть Вельке вызвала бурю гнева у оккупационных властей. От карателей потребовали примерно наказать «лесных бандитов и их подручных». Что и было сделано.
Увы, партизаны допустили роковую ошибку. Вместо того чтобы уходить в глухую безлюдную лесную чащу, они направились к себе на базу через деревню Хатынь. По их следам и двинулись каратели из 118-го батальона. Поначалу они расстреляли попавшихся им лесорубов из соседней деревни Козыри, а затем подошли к самой Хатыни, взяв её в плотное кольцо. Партизан там давно уже не было, но садистам в эсэсовской форме было всё равно — сам факт пребывания партизан в деревне уже обрекал население на поголовное уничтожение. Кровавая «операция» началась ровно в полдень 22 марта.
Самое активное участие в ней принял и Владимир Катрюк...
За вильну Украину?
Российский историк Александр Дюков провёл детальное расследование этого участия. Как пишет историк, фамилию Катрюка можно встретить в показаниях карателей, данных уже после войны.
Из показаний военнослужащего батальона О. Кнапа:
«Когда я подошел к месту расстрела, то на дороге действительно лежало много людей. Всё место было в крови. Подходя к месту расстрела, я видел, как по людям, убегавшим в лес, стрелял Иванкив из ручного пулемёта, а по тем, кто лежал на шоссе, стреляли Катрюк и Мелешко из автоматов… помню, что раненых добивали Мелешко, Иванкив, Катрюк, Панкив».
Это была ещё не сама Хатынь, а только расстрел лесорубов, имевших несчастье оказаться рядом с партизанским налётом. В Хатыне же происходило следующее. Из показаний командир взвода 118-го батальона В. Мелешко :
«Людей собрали на улице в центре деревни, где находилось командование батальона и эсэсовцы. Затем я получил от Винницкого команду конвоировать собранных жителей — стариков, женщин и детей — к сараю, стоявшему неподалеку. Я такой приказ дал командирам отделений Лакусте и Катрюку, которые стали с подчиненными конвоировать жителей к сараю».
Наконец, все жители собраны; Катрюк помогает своим соратникам заталкивать жертвы в сарай, а потом вместе с офицерами становится напротив ворот сарая. Из показаний О. Кнапа:
«Я хорошо видел, как переводчик Лукович поджег факелом сарай, вернее, его соломенную крышу. Сарай загорелся. Люди в сарае стали кричать, плакать. Крики горевших и задыхающихся от дыма людей были страшные. Их невозможно было слышать. От них становилось жутко. Здесь я хорошо не помню, или кому удалось выбраться из пламени, или просто по сараю была открыта стрельба из всех видов оружия: пулемётов, автоматов, винтовок. Я не мог переносить этого, поэтому ни одного выстрела по сараю не сделал. В основном по сараю стреляли из стоящего против ворот станкового пулемёта и из автоматов Васюра, Мелешко, Лакуста, Слижук, Ильчук, Катрюк, Пасечник, Кмит, Панкив, Лукович, Филиппов. Стреляли и находившиеся возле сарая эсэсовцы»...
Как подчёркивает Александр Дюков, хатынское убийство было не единственным преступлением, в котором участвовал Катрюк и весь личный состав карательного батальона:
"Вот, например, в мае 1943 года 118-й батальон участвует в карательной операции в Бегомльском районе. В деревне Вилейка часть нетрудоспособных жителей уничтожают... «Молодёжь сразу куда-то увели, — вспоминал военнослужащий 118-го батальона И.Козыченко. – Женщин с детьми загнали в отдельно стоявший в конце деревни сарай, расстреляли и сожгли в нем… Помню, что к месту расправы их конвоировали Мелешко, Лакуста, Лукович, Слижук, Катрюк».
Спустя несколько дней аналогичную картину Козыченко видит в деревне Осовы: «Когда мужчин, женщин, детей стали отводить от штаба, они начали кричать, почему только их гонят, староста тоже связан с партизанами… Присоединили старосту к другим арестованным гражданским лицами и погнали их к отдельно стоявшему в конце деревни сараю. …Людей к сараю конвоировали Васюра, Мелешко, Лакуста, Слижук, Лукович, Катрюк, Кнап и другие полицейские первой роты… Помню, когда людей загнали в сарай, закрыли в нем, оцепили сарай полукругом и открыли по находившимся в сарае людям огонь со всех видов оружия».
Вот так — сплошные украинские фамилии, и ни одной немецкой. Понятно, что в советские годы такая правда для властей была очень неудобной — получается, что Хатынь уничтожали представители братского украинского народа.
Без срока давности
Впрочем, надо отдать должное советским правителям. Да, от народа они скрывали правду, но органам государственной безопасности была дана команда во что бы то ни стало найти и наказать палачей Хатыни. Этот поиск занял многие годы.
Первым на скамью подсудимых попал командир одного из взводов 118-го батальона Василий Мелешко. Именно подразделение этого бывшего офицера Красной армии, перешедшего в 1941 году к немцам, расстреливало из пулемётов людей, пытавшихся выбежать из горевшей Хатыни. Всего на счету Мелешко были сотни, если не тысячи, загубленных жизней. От имени оккупантов эти «подвиги» были отмечены званием лейтенанта войск СС и двумя медалями, «за борьбу с партизанами».
В 1944 году 118-й батальон был переброшен во Францию на борьбу с местным движением Сопротивления. Но война уже подходила к концу, скорый крах Германии был очевиден. И Мелешко... сбежал к французским партизанам, в рядах которых пробыл до конца войны. После чего спокойно вернулся в Советский Союз — он надеялся на статус участника французского Сопротивления и на то, что у нас ничего не известно о его делах в Белоруссии.
Расчёт оказался верным, Мелешко успешно прошёл все проверки, его восстановили в советском воинском звании и уволили в запас как ветерана Великой Отечественной войны. И только в 1974 году до него добрались сотрудники КГБ, буквально по крупицам собравшие информацию о ветеране-карателе. По приговору суда Мелешко был расстрелян...
Ещё более драматичным оказался розыск непосредственного руководителя всей карательной акции в Хатыни — начальника штаба 118-го батальона, капитана СС Григория Васюры. После войны Васюра отсидел несколько лет за сотрудничество с оккупантами — его осудили лишь как рядового полицейского, своё прошлое офицера карательного батальона он скрыл. А в 1955 году вышел по амнистии на свободу.
Он вернулся домой на Украину, где сделал неплохую карьеру. Вырос до заместителя директора передового совхоза «Великодымерский» в Киевской области. За трудовые успехи имел множество грамот и даже, по слухам, был представлен к званию Героя Социалистического Труда! А ещё Васюра пробил себе удостоверение ветерана войны и звание Почётного курсанта Киевского военного училища связи, где он учился в 30-е годы. И каждый год 9 мая на встречах со школьниками Васюра много рассказывал о том, как, будучи лейтенантом Красной армии, героически сражался с немцами в начале войны, как тяжело раненным попал в плен, как мыкался по фашистским лагерям, как при «культе сталинской личности» его несправедливо осудили...
Неудивительно, что когда в 1986 году за передовиком пришли чекисты, это стало шоком для высшего украинского партийного руководства.
Говорят, за судебным процессом, проходившем в Минске, следил лично первый секретарь ЦК Коммунистической партии Украинской республики Владимир Щербицкий. По этому поводу он даже беседовал со своим белорусским коллегой, Николаем Слюньковым, и просил его не предавать процесс широкой гласности. В 1986 году отношения между украинцами и белорусами и так обострились из-за аварии на Чернобыльской атомной станции, которая взорвалась на Украине, а радиоактивное облако накрыло главным образом Белоруссию. А тут ещё суд в Минске над карателем-украинцем... Так, суд над Васюрой стал закрытым для советской общественности.
В своём последнем слове старый каратель слёзно просил: «Прошу дать возможность мне, больному старику, дожить свою уже короткую жизнь со своей семьёй на свободе». Но трибунал был непреклонен — расстрел. В январе 1987 года приговор был приведён в исполнение...
К большому сожалению, не все палачи понесли заслуженное наказание. Где-то за границей сумел затеряться переводчик Лукович, который лично поджигал хатынский сарай с людьми. Более известна судьба Катрюка.
После войны он остался во Франции, где, как и множество других бывших эсэсовцев, отслужил в Иностранном легионе. А потом в 1951 году эмигрировал в Канаду. При получении гражданства он заявил, что не имел никакого отношения к нацистам. Однако в 1999 году Федеральный суд Канады установил, что Катрюк солгал об отсутствии в его биографии связей с вермахтом — чтобы облегчить процедуру получения гражданства в Квебеке. Впрочем, в мае 2007 года это решение было пересмотрено из-за недостатка доказательств. А в ноябре 2010 года ему (с извинениями!) вернули канадское гражданство.
Как пишут канадские журналисты, сейчас Владимир Катрюк вместе с женой живет на собственной небольшой ферме в местечке Ормстаун, расположенном в нескольких часах езды от Монреаля. Он зарабатывает на продаже мёда с собственной пасеки, которой занимается с 1959 года...
Сегодня представители Центра Визенталя пытаются вновь лишить Катрюка гражданства и даже экстрадировать его в страны ЕС, для свершения суда. Однако сомнительно, что это получится. Во-первых, как следует из эпопеи другого палача СС, надзирателя концлагеря Треблинка Ивана Демьянюка, которого также пытались привлечь к ответственности, процедура выдачи может затянуться до бесконечности. И не факт, что в и тоге преступник получит реальное наказание.
А во-вторых, за Катрюка вполне могут заступиться влиятельные политические силы современной Украины. Дело всё в том, сегодня в Киеве пересматриваются итоги Великой Отечественной войны. Дошло до того, что палачей Хатыни провозглашают... «национальными героями»?! К примеру, не так давно один из депутатов Украинской Верховной Рады даже заявил, что он гордится тем, что «большевиков» Хатыни уничтожали «настоящие украинцы». А в западноукраинском городе Черновцы в 1995 году был установлен памятник бандеровцу Константину Смовскому, организатору 118-го полицейского батальона. Европейские Союз, куда стремится попасть Украина, смотрит на вещи сквозь пальцы — ну чего не простишь местным националистам, которые стремятся оторвать республику от исторических связей с Россией! Так что Катрюку, даже в случае выдачи ЕС, явно ничего не грозит.
Поэтому остаётся уповать только на Божий суд. Увы, похоже, только он сегодня способен воздать палачу должное...
Игорь Невский, специально для «Посольского приказа»