[1] По историческим меркам, с момента развала Союза прошло совсем немного времени, но если оценивать этот отрезок по эффективности действий страждущих переписать историю Великой страны, то создаётся впечатление, что он измеряется столетиями. Два десятка лет из памяти народной старательно вымарывались примеры доблести и самопожертвования, а в качестве иллюстрации советского периода российской истории давалось эмоциональное определение не самого известного голливудского актёра, волей судеб ставшего президентом главного идеологического противника СССР – «Империя зла».
Вполне естественно, что одним из самых популярных объектов нападок ревизионистских акул пера является Великая Отечественная война, как событие, коснувшееся практически всех жителей страны и оставившее в умах и сердцах их тяжкие воспоминания. Уже становится правилом публиковать на страницах разного рода СМИ накануне светлого праздника Победы всевозможные «откровения» и «сенсации» о методах ведения боевых действий руководством РККА и масштабах наших потерь, используя при этом всевозможные сомнительные источники. Громкие вопли «трупами завалили», «с потерями не считались», «пехоту на минные поля гнали под пулемётным огнём заградотрядов» и прочую ересь можно сегодня услышать и эфире всевозможных «либеральных» радиостанций и прочесть на страницах «демократических» изданий, под авторством как именитых антисоветчиков, так и никому не известных провинциальных горлопанов.
К счастью, в последнее время «магическое» воздействие псевдоисторических сказок теряет силу и наряду с набившими оскомину «разоблачениями» появилось достаточное количество добротных исследований, не оставляющих «реставраторам» событий возможность безнаказанно очернять историю советского периода России. К примеру, в предисловии к монографии «Упущенный шанс Сталина. Схватка за Европу 1939—1941 гг.» её автор, публицист Михаил Мельтюхов даёт замечательную оценку происходящему:
«...В последние годы в российской литературе идёт переоценка многих событий межвоенной истории ХХ века. Однако, к сожалению, нередко здесь основным мотивом служит не желание углубить наши знания о том периоде, а лишь стремление к огульному очернению советской внешней политики. Для этого, как правило, используются абстрактные моральные оценки, без учёта конкретных исторических реалий и менталитета эпохи...»
Справедливость его слов, на мой взгляд, вполне распространяется и на события времён ВОВ. Это же так просто, «без учёта конкретных исторических реалий и менталитета эпохи» взять из «правдивого» источника факт «вопиющей безграмотности и жестокости» большевистского политического и военного руководства, и на основании «абстрактных моральных оценок» вынести безапелляционный вердикт.
Разбору одного такого вердикта – «трупами завалили» — и будет посвящено последующее изложение.
Родом из нацистской пропаганды
Среди «правдивых» источников, основываясь на который сегодняшние антисоветчики сотворили множество мифов, выделяется работа бывшего нацистского пропагандиста Карла Шмидта, более известного как Пауль Карелль – «Восточный фронт». Вот типичный образчик русофобских россказней провинциального писаки, познавшего «истину» от Карелля:
«Русская конница с обнажёнными клинками скакала по снежному полю на немецкие батареи и была просто расстреляна ими в упор, не принеся врагу никакого урона, кроме израсходованных снарядов и помешавшегося рассудка нескольких слабонервных солдат, не выдержавших ужасного зрелища…».
Впервые эта книга вышла в Германии в 1963 году. Как явствует из библиографического списка в конце работы, архивных документов для её написания Кареллю добыть не удалось в силу целого ряда объективных и субъективных причин. Но автор всё же проделал титаническую работу по сбору информации от участников тех событий, естественно, с немецкой стороны, и приводит цитаты из уже изданных на тот момент мемуаров советских командующих, таких как Чуйкова и Ерёменко, работ советского историка Жилина, книги Сергея Сергеевича Смирнова о защитниках Брестской крепости и трёхтомника «История Второй мировой войны» вышедшей в СССР в 1958 году.
Атака кавалерии РККА на укреплённые позиции немцев Кареллем описывается дважды. Якобы, подобное имело место быть 28 июня 1941 года в Белоруссии и 17 ноября 1941 года под Москвой.
Судя по описанию первого боя, летом 1941 года РККА имела лишь два вида грозного оружия: вбивающее немцев в ступор страшное русское «Ура!» и ржание умирающих коней, рвущее на куски тонкую душу солдат вермахта куда сильнее, чем все орудия и стрелковое оружие идущих на прорыв из окружения наших стрелковых частей. Кстати, лично у меня по прочтении данного эпизода возникло ощущение, что стрелять красноармейцы даже не пытались, видимо, предполагая просто затоптать окопавшихся немецких пулемётчиков.
Но вот пограничное сражение завершилось поражением РККА, прошло четыре с половиной месяца кровавых боёв с момента упомянутой атаки, немецкие армии уже у стен столицы СССР, и тут «русские атакуют» два:
«Около Мусина, что к юго-западу от Клина, забрезжил рассвет – рассвет 17 ноября, серый и туманный. Ближе к 9-00 сквозь утреннюю дымку показался большой красный диск солнца. Наблюдательный пункт батареи тяжелых орудий располагался на холме. Километрах в трех дальше виднелся лес. Поля покрывало тонкое снежное одеяло. Было холодно. Все ждали приказа атаковать.
10.00. Командиры приникли к биноклям. На опушке леса появилась кавалерия. Идя на галопе, она скрывалась за холмом.
– Русские танки!- раздался голос. По замерзшей земле катились три Т-34. С окраины села открыли огонь противотанковые пушки. Казалось странным, что танки идут одни, без поддержки пехоты. Что бы это могло значить? Пока артиллерийские наблюдатели пытались разгадать загадку, раздался другой возглас:
– Внимание! Справа от леса кавалерия.
Так и было. Конники – передовой разъезд из сорока или пятидесяти человек – приближались на рыси. Вот численность отряда выросла до сотни или двух, а мгновением позже они вылетели из леса широким фронтом. Эскадрон за эскадроном они развернулись в гигантскую линию. Позади сформировалась следующая. Все походило на какой-то диковатый сон. Шашки офицеров взлетели в небо. Сталь сияла на утреннем солнце. Теперь они шли галопом.
– Кавалерийская атака силами полка. До атакующих две тысячи пятьсот метров! – Голос наблюдателя, по телефону передававшего информацию на батарею, звучал немного сдавленно. Он лежал в углублении в земле на брезентовом полотнище. Сразу же как выпал снег, оптическую трубу наблюдателя покрыли слоем побелки. Теперь прибор сливался с белым покрывалом, укутавшим поля и пригорки возле села Мусино. По нетронутому снегу стремя в стремя скакали кони, всадники пригибались к шеям лошадей, держа в вытянутых руках над головами шашки.
Пулеметный расчет около пункта наблюдения приготовился. Стрелок снял митенки и положил их рядом с пулеметом. Командир расчета приник к биноклю.
– Две тысячи метров, — раздался голос наблюдателя, продолжавшего по телефону давать наводку батарее.
Прошло, наверное, не больше секунды, и на заснеженном поле под Мусином разыгралась кошмарная сцена, которую не мог бы представить себе даже человек с очень богаты воображением. 3-я батарея 10-го артиллерийского полка 106-й пехотной дивизии открывал огонь с короткой дистанции. Снаряды покинули стволы и обрушились прямо на атакующие эскадроны. Осколочно-фугасные снаряды противотанковых пушек в селе, которое только что подверглось атаке Т-34, упали среди головной группы. Поднимался к небу черный дым. Взлетали фонтаны пламени и грязи.
Советский полк продолжал наступать. Дисциплина их восхищала. Кавалеристы сместились в направлении своего правого фланга и устремились к селу. Но раз за разом, залп за залпом снаряды тяжелых орудий падали в боевые порядки атакующих эскадронов. Артиллеристы применяли шрапнельные гранаты, взрывающиеся на высоте 7,5 метров над землей. Эффект, производимый такими выстрелами, был сокрушительным. Всадников буквально разрывало на части в седлах, кони падали на землю искалеченными.
Но ужасающее представление еще не завершилось. Для продолжения атаки из леса появился второй полк. Офицеры, сержанты и рядовые наверняка видели, какая участь постигла их товарищей. Тем не менее они скакали вперед.
Со второй волной немецкие артиллеристы расправились еще быстрей, чем с первой. Лишь небольшой группе всадников на маленьких казачьих лошадках удалось прорваться через стену смерти. Человек тридцать из тысячи. Они мчались к высоте, на которой расположился артиллерийский наблюдатель. Их прикончили пулеметчики.
Две тысячи кавалеристов и коней – оба полка 44-й монгольской кавалерийской дивизии – остались лежать в красном от крови снегу, растерзанные, искалеченные, раненые. Множество лишившихся всадников лошадей металось по полям, уносясь одни к селу, другие в лес. Легко раненные кавалеристы ковыляли по снегу в поисках укрытия. В этот момент генерал-майор Денер отдал приказ о начале немедленной контратаки.
Из села и из-за высот показались цепи солдат 240-го пехотного полка. Отделениями и взводами они шли по покрытой снегом земле в направлении леса.
Никто не стрелял. Объятые страхом, пехотинцы проследовали кладбище 44-й монгольской кавалерийской дивизии – поле боя, где едва ли не в последний раз во время Второй мировой войны шли в атаку крупные кавалерийские части. Когда немцы вновь заняли село Спас-Блуды, гренадеры обнаружили, что их товарищей из 240-го пехотного полка, попавших в плен ранеными, умертвили.
Атака русских являлась совершенно бессмысленной с военной точки зрения. Два полка полегли, а при этом и волос не упал с головы хотя бы одного солдата противника. Однако атака кавалеристов показала с полной очевидностью, что советское командование не собиралось позволить немцам овладеть путями к Москве и было готово сражаться за это со всем возможным упорством…».
Ничего нового автор читателям не поведал, второе описание избиения рвущихся на немецкие позиции советских кавалеристов не сильно отличается от первого. Однако, эмоции, как говорится, на хлеб не намажешь, а Карелль, повторюсь, давал описание боёв, полученное им из третьих рук.
Так что мы имеем дело вовсе не с исторической работой, как бы кто не хотел придать ей статус таковой, а с публицистикой на военную тему, в коей автор не ограничивал свою неуёмную фантазию, видимо, решив – «раз уж мечтать, то ни в чём себе не отказывать!».
Испытывая вполне уместное желание получить подробности описанных Кареллем атак из других источником, я решил разобраться, откуда «ноги растут»...
Опусы профессора филологии
В русскоязычной литературе описание этого боя тоже присутствует, но, как это ни странно, оно словно под копирку списано со страниц «Восточного фронта», приведённых мной выше. Первый из «отечественных» авторов, в чьей работе мне посчастливилось прочесть подробности боя 17 ноября 1941года, оказался Борис Вадимович Соколов. В книге «Маршал Жуков. Портрет без ретуши» Борис Вадимович утверждает, что описание боя 17 ноября 1941 года он позаимствовал в «журнале боевых действий немецкой 4-й танковой группы» и якобы там было написано следующее:
«Не верилось, что противник намерен атаковать нас на этом широком поле, предназначенном разве что для парадов… Но вот… три шеренги всадников двинулись на нас… По освещенному зимним солнцем пространству неслись в атаку всадники с блестящими клинками, пригнувшись к шеям лошадей. Первые снаряды разорвались в гуще атакующих. Вскоре сплошное черное облако повисло над ними. В воздух взлетают разорванные на куски люди и лошади… Трудно разобрать, где всадники, где кони… В этом аду носились обезумевшие лошади. Немногие уцелевшие всадники были добиты огнем артиллерии и пулеметов… И вот из леса несется в атаку вторая волна всадников. Невозможно представить себе, что после гибели первых эскадронов кошмарное представление повторится вновь… Однако местность уже пристреляна, и гибель второй волны конницы произошла еще быстрее, чем первой…»
Будучи ещё читателем не требовательным, более того, начитавшись к тому времени всевозможных разоблачений дел «кровавой гэбни» в «огоньках» и «новых мирах» позднеперестроечного разлива и потому настроенный на антисоветский лад, я сразу принял слова Соколова на веру, правда, лишь слегка попеняв автору за отсутствие ссылки на источник, где можно было бы найти «журнал боевых действий 4-й танковой группы»...
В следующий раз цитату из вышеупомянутого «журнала» я встретил в другой книге того же автора – «Тайны Второй мировой». В отличие от работы о маршале Победы, эта не была последовательным повествованием о чём-то, или о ком-то одном, а представляла собой сборник опубликованных ранее статей и глав из прежде изданных книг господина Соколова...
И тут я задумался! Причиной возникшего недоверия стало найденное мной доказательство, что в той же книге «Тайны Второй мировой» господин «историк» — со ссылкой на явно «жёлтое» газетное издание «Мир криминала»?! — опубликовал самую настоящую «утку» о зверствах нацистов в концентрационном лагере Равенсбрюк. А поведал миру об этом сам автор «утки», некто господин Марк Десадов, который со смехом рассказывал, как узнал о факте публикации Соколовым его фантазий под видом «исторического документа».
Будучи рассерженным на такое пренебрежительное отношение ко мне, как к читателю, я решил таки попытаться самостоятельно выяснить правду о кавалерийской атаке. Однако практически на всех ресурсах, где я нашёл ту же цитату, авторы ссылались, естественно, на Бориса Вадимовича Соколова, не забывая ещё и упомянуть, что он доктор филологии и кандидат исторических наук.
Видимо, эти авторы ещё не познали боли разочарования от (так выражусь) не привередливости господина Соколова в области фактов и доказательств...
Художественное произведение как «исторический документ»
И всё же мне повезло. Через какое-то время я всё же наткнулся на источником злополучной цитаты. Ею значился многотомный труд большой группы составителей, сотрудников института военной истории Министерства Обороны Российской Федерации и Центрального Архива Министерства Обороны России, под общей редакцией генерал-майора Владимира Антоновича Золотарёва – «Русский архив: Великая Отечественная», увидевший свет в издательстве «Терра». После непродолжительного поиска я сумел приобрести интересующий меня 15-ый том. В аннотации книги значилось:
«Том 15 (4-1) «Русского архива» включает документы Великой Отечественной войны, посвящённые Московской битве…
Сборник документов, значительная часть которых рассекречена в начале 90-х годов, раскрывает подготовку и ход боевых действий в битве под Москвой, при этом хранящиеся в российских архивах документы советского и немецкого командований показывают видение событий противоборствующими сторонами. Приводятся ранее не публиковавшиеся в открытой печати документы Ставки Верховного главнокомандования, фронтов, армий и малоизвестные документы группы армий «Центр» вермахта.
Читатель имеет возможность увидеть и объективную картину трагических событий под Вязьмой, и истинные качества военачальников, и ход боевых действий, и военное искусство обеих сторон, а также оценить мужество и героизм защитников Москвы, положивших начало победы над агрессором».
После этих слов, надо сказать, я подумал, что, видимо, здесь ошибки мне не найти, и описание боя, данное Соколовым, будет соответствовать действительности. С этими закравшимися в душу надеждами и сомнениями я продолжил чтение. Через пару страниц в предисловии нашёл следующие пояснения:
«…Среди документов, характеризующих операции немецких войск, обратят на себя внимание: записи переговоров, которые велись между армиями и штабом группы армий «Центр» (документ №6, 7); приказаний главного командования сухопутных войск (ОКХ) о порядке захвата Москвы и обращении с её населением (№14); отчёт и описание хода боевых действий 3-й и 4-й танковых групп (№18, 19)…».
Естественно, как путник, долго бродивший по пустыне в поисках живительной влаги и узревший оазис, обещающий конец мытарствам, я тут же стал искать страницу с заветной записью, и, естественно, нашёл её в документе №19, именуемом «Описание хода боевых действий 4-й танковой группы с 14 октября по 5 декабря 1941 г.». Честно говоря, в пылу радости от долгожданной находки я не обратил сначала внимание на заглавие, но уже первая страница «документа» заставила меня ещё раз вдумчиво его прочесть, что я советую сделать и читателям этих строк.
Итак: «ОПИСАНИЕ хода боевых действий 4-й танковой группы с 14 октября по 5 декабря 1941 г.». Надеюсь, всем уже стало понятно, зачем я это предложил сделать: ранее было сказано, что данная цитата была взята из «ЖУРНАЛА боевых действий немецкой 4-й танковой группы», то есть из официального документа, представляющего из себя отчёты о проведённых соединениями группы боях с противником, а не из какого-то ОПИСАНИЯ, тем более, неизвестно кем и когда составленного.
Увы, мои подозрения подтвердились. Цитирую:
«16 ноября 5-й корпус генерала пехоты Руофа (2-я танковая дивизия, 35-я и 106-я пехотные дивизии), на левом фланге 4-й танковой группы, первыми из состава группы переходит в наступление из района Волоколамск в направлении на Клин. 23-я пехотная дивизия следует за ним в качестве резерва. Задача корпуса – овладеть городом Клин и затем, повернув на юго-восток отрезать Москву с севера. Противник всеми средствами пытается не допустить охвата своей столицы. Разгораются ожесточенные бои. К каким средства в этой борьбе прибегают русские яснее всего можно увидеть на примере одного боевого донесения, в котором дается описание атаки 44-й кавалерийской дивизии противника имевшей место 17 ноября в районе Мусино. Эта азиатская кавалерия была спешно переброшена противником на наиболее угрожаемый северный фланг Московской обороны...
В 9.00 утренний туман рассеивается и, наконец, можно видеть вокруг холодный зимний ландшафт. Мы находимся на вершине холмистой гряды, несколько восточнее Мусино, у наблюдательного пункта батареи. В 3-х километрах от нас начинается лес, исчезающий за горизонтом. Между нами и лесом простираются неширокие поля с небольким (так в тексте, видимо опечатка– прим. В.Ш.) кустарником. Сквозь тонкий снежный покров проглядывают борозды и жнивье. Солнце поднимется все выше…»
Как можно видеть, неизвестный автор «боевого донесения» был явно романтичной натурой, если в столь важном документе нашёл место и для жнивья, и для солнца, что «поднималось всё выше».
«Один из наших полков имеет задачу наступать на северном направлении. Он занимает исходный рубеж в деревне за нами. 10.00 утра.
Внезапно в направлении намеченного наступления полка показывается 60-70 конных, которые после нескольких выстрелов нашей артиллерии скрываются в глубине леса. Но наше командование рассчитывает на наличие у противника кавалерии, поэтому появлению конных не придается особого значения. Справа от нас виднеются деревянные крытые соломой избы деревни Парфинниково. Дома вытянулись подковой в сторону леса. Эта деревня еще вчера была ареной ожесточенных боев, и сегодня она по-прежнему остается заманчивой целью для советских войск.
Вдруг перед избами, занятыми солдатами одного из батальонов нашего полка, появляются четыре танка. Сейчас они двигаются не ощупью и осторожно, как обычно, а несутся по замерзшему полю напрямик к намеченной цели. Только один раз они делают небольшую остановку и затем несутся дальше. Почему молчат хорошо замаскированные на окраине деревни гаубицы и противотанковые орудия, спрашиваем мы себя. Правда, за танками нет сопровождающей пехоты, но опасность прорыва, кажется, все более вероятной. Но за пушками и орудиями стоят испытанные в боях солдаты, которые еще вчера на коротких дистанциях уничтожили не один танк; и вот разрываются первые снаряды. Вспыхнув, головной танк проходит еще 100 метров и затем взрывается. В течение 10 минут такая же участь постигает и остальных трёх. Танки противника медленно догорают.
Все наше внимание еще приковано к этому быстро развернувшемуся бою, как вдруг короткая команда стоящего впереди командира дивизии заставляет нас перевести свой взгляд с юга на восток. Его острый взгляд различил в глубине леса скачущую по узкой просеке кавалерию. Кажется, это крупные силы, которые то исчезают за деревьями, то вновь появляются на небольших полянах, и, наконец, продвигаясь на юг, исчезают в чаще…».
Вот не могу опять воздержаться от комментария. Итак, если мелочи, типа «один из наших батальонов», которым совсем не место в «боевом донесении», и ястребиного зрения командира (Карелль, видимо, понимая эту несуразность, отводит роль обнаружения советской кавалерии неизвестному «голосу»), хочу обратить внимание на следующее: целая кавалерийская дивизия (как известно из мемуаров командующего 16-й армии Константина Константиновича Рокоссовского, в 44-й горно-кавалерийской дивизии было 3000 бойцов, а из других источников, что имелось в ней три кавалерийских полка – 45-й, 51-й и 54-й) мелькает между деревьев на узкой лесной просеке, и «исчезает в чаще». Автор «Описания» не указывает, сколько ушло время на созерцание этого променада красной конницы, но у меня, как у читателя, создалось впечатление, что все эти «крупные силы» промелькнули и спрятались в непролазных дебрях русского леса в мгновение ока. Однако, для прохождения такой массы конницы – три кавалерийских полка – по узкой лесной дороге понадобится куда большой отрезок времени, исчисляемый часами, а совсем не минутами. Продолжу цитирование:
«По телефону короткие ясные приказы передаются на батарею. Неожиданно в 3000 метров от нас на опушке леса появляются конные. Сначала их немного, потом 50, 100, 300 и, наконец, справа и слева из гущи леса на запад несутся все новые массы конницы. Нам все еще не вериться, что противник намерен атаковать нас на этом широком поле, предназначенном, как кажется, только для парадов. Правда, при случае говорили об этой возможности, говорили также о небольших конных атаках в оборонительных боях под Смоленском, но атака силами более чем одного эскадрона против нашего совершенного оружия и на местности, над которой полностью господствуем мы, кажется безрассудным предприятием.
И тем не менее противник пускает в ход этот свой последний козырь. Появляющиеся в беспорядке из леса массы конницы незаметно и быстро принимают боевой порядок. Теперь это уже три шеренги эшелонирующиеся друг за другом, которые скачут в южном направлении, удаляясь от леса.
Это непередаваемо прекрасное зрелище, когда в ясном солнечном зимнем ландшафте, седло к седлу, низко нагнувшись к шеям лошадей, с блестящими саблями наголо кавалерийский полк несется в атаку. Кажется, что вернулись времена монгольского нашествия, и неудержимый поток маленьких черных косматых лошадей с вросшими в них азиатами стремительно врывается в страны запада…».
И снова возьму слово, так как по прочтении этого абзаца начал понимать, почему наши «историки» во главе с господином Соколовым приводят этот «документ» сильно сокращённым, ибо даже далёкий от военных премудростей человек сразу поймёт, что имеет дело с чисто пропагандистской агиткой «Die Deutsche Wochenschau», но никак не с боевым донесением:
«Но вот очарование рассеивается. Офицер-наблюдатель кричит в телефонную трубку данные для стрельбы. Пулеметы выкатываются на край окопов, солдаты сбрасывают теплые варежки и начинается представление, которое не может нарисовать даже самая большая фантазия. Батарея ведет огонь с открытой огневой позиции. С шипением вылетают из стволов первые снаряды и разрываются в массе атакующих. К ним присоединяются разрывные снаряды противотанковых пушек. Из деревни южнее нас ведут огонь все орудия, которые только что уничтожали русские танки. Сплошное черное облако висит над продолжающим скачку эскадроном. По-видимому, уже ничто не может сдержать этот порыв, хотя снаряды то и дело вырывают огромные бреши в сплошной массе лошадиных тел. И совершенно необъяснимо, как в этом море огня эскадрон несколько поворачивает вправо, и его авангард выносится прямо на открытую сторону деревни.
Огонь наших артиллеристов образует сплошную стену. Лошадиные трупы взлетают на воздух. Невозможно разобрать, где люди, где кони. Эскадрон потерял управление и цель своего наступления. То, что совсем недавно было картиной, напоминающей парад, теперь превратилось в беспомощную массу. Небольшие группы лошадей без седоков, все в пене, скачут в разные стороны. Вся масса эскадрона топчется бесцельно на месте. То вправо, то влево уносятся одичавшие в этом аду кони, давя все что осталось живого на своем пути. Немногие еще усидевшие на конях кавалеристы тонут в этой сплошной массе, и наша артиллерия добивает последние остатки атаки.
И вот из леса несется в атаку второй конный полк. Невозможно представить себе, что после такой гибели всех эскадронов первого полка, кошмарное представление повториться вновь…»
Внимательный читатель обратит внимание на то, что автор «Описания» вначале упомянул о «больших силах», затем в атаку пошёл целый «полк с шашками наголо», позже речь шла уже только об эскадроне, над которым «висело чёрное облако», но в итоге оказывается, что погибли «все эскадроны первого полка». Возможно, это неудачный перевод, но, так же, не исключаю, что именно в таком ключе и велось повествование, так как пропагандисты – люди не искушённые в чём-либо, кроме красивых слов, дабы убедить публику верить им:
«Направление атаки и расстояние теперь известно, и гибель второго полка происходит ещё быстрее, чем первого. Только 30 кавалеристов второго полка с офицером на прекрасном коне подскакивают почти к самой деревне, и здесь они гибнут в огне наших пулемётов.
Глубокая тишина воцаряется над полем боя. Все смотрят туда, где только что, как во сне, неслись многочисленные кони. Одна из первых больших конных атак второй мировой войны произошла под Москвой. Надо надеяться, что она была первой и последней в этой войне, а может быть и во всей военной истории. Но вот звучат резкие приказы. Полк переходит в наступление».
После первых успехов наступления 5-й корпус продолжает стремительное движение вперед».
Итак, неизвестный автор «Описания» приводит в качестве наглядного примера, «к каким средства в этой борьбе прибегают русские», некое боевое донесение, скромно умалчивая, от кого и кому это самое донесение подавалось. Само «донесение», как я уже отмечал, больше похоже на статью провинциального журналиста, что получил задание от редакции описать подвиги верных сынов Германии в битве с восточными варварами, но дальше пивной ехать отказавшийся, благо там нашёл в качестве «верного» источника информации спившегося «героя», который за пару бесплатных порций шнапса поведал мастеру словесного жанра «правду» о русских дегенератах, что заваливают бруствер немецкой линии обороны телами своих солдат и лошадей, лишая таким образом бойцов вермахта возможности вести прицельный огонь по наступающим, а немецкие танки просто вязнут в мясе погибших в бесполезных атаках русских, и становятся добычей пьяных красных артиллеристов.
К тому же, дочитав до конца «Описание боевых действий 4-й танковой группы с 14 октября по 5 декабря 1941 г.» я, во-первых, почти уверен в том, что текст «боевого донесения» принадлежит перу автору «Описания», а во-вторых, что момент появления на свет «Описания» никак не декабрь 1941 года, а куда более поздний, и, скорее всего, вообще выходит за временные рамки Второй Мировой войны. Судите сами:
«Наступление обеих танковых групп северо-западнее Москвы как магнит притянуло на этот участок все имевшиеся в распоряжении противники силы. К этим войскам советское командование добавило также неисчерпаемые людские резервы своей гигантской страны. Так начинается новый этап войны против Советского Союза. День 5 декабря 1941 года без сомнения ещё долго будет притягивать к себе внимание военных историков. Возможно, что пропаганда противника, отрицая энергию немецкого командования, героизм немецких солдат и непоколебимую веру в них немецкого народа, будет с торжеством говорить о «чуде под Москвой», тем более, что в эти первые дни декабря наступил кризис и в ходе наступления 2-й танковой группы, двигавшейся с юга.
8 декабря в сводке Верховного Командования говорилось: «Развитие операций и тактика на Восточном фронте с настоящего момента обуславливаются наступившими зимними холодами. На всем протяжении Восточного фронта происходят только бои местного значения».
В эти тяжелые дни, когда мы вступаем в новый этап боевых действий, наши мысли возвращаются к тем героям, которые здесь, в снегах России пожертвовали своей жизнью и своим здоровьем, защищая далекую родину от монгольского нашествия ХХ века. Будущие поколения не забудут их подвигов и их жертв, прославивших немецкое оружие»...
Что же получается в итоге?
На мой взгляд, с момента, когда печальный исход Второй Мировой войны для Германии стал реальностью, множество солдат и офицеров вермахта, включая высший командный состав, взялись за написание «описательных мемуаров», в коих всеми возможными средствами пытались оправдать свои позорные поражения. Главными причинами бесславного конца боевых действий под Москвой в 1941 года, естественно, будут названы «генерал Грязь» и «генерал Мороз». Мол, русские, привыкшие к вековой непролазной грязи и не снимавшие с головы ушанку даже летом, чувствовали себя в этих условиях как рыба в воде, что и сделало возможным возникновения «чуда под Москвой». Второй причиной поражения битые немецкие вояки обязательно указывали неисчерпаемые людские ресурсы, которые, видимо, именно по причине неисчерпаемости советское командование расходовало не считая.
Подобное пространное изложение, часть которого я привёл выше, видимо, составляло часть наследия «героических немецких солдат», и, скорее всего, в рамках изучения опыта вражеской армии во время Второй Мировой войны было приобретено соответствующими лицами из МО СССР, переведено на русский язык, и, как не представляющее практического интереса, отправлено в архив.
На волне десоветизации в конце 80-х начале 90-х годов прошлого века, множество документов советских архивов стали доступны исследователям. Мощная пропагандистская машина, в общем, та же самая – для появления новой банально не хватило бы времени, да и достаточно вспомнить персоналии, стоящие во главе уничтожения Союза – как флюгер развернувшаяся «по тренду», принялась убеждать граждан СССР в априорной лживости всего советского, в том числе и мемуарной литературы. Мол, не могли наши генералы правду писать, потому как сами по ноздри в крови солдат, напрасно убиенных в бесполезных лобовых атаках по вине генеральского самодурства. В то же время, всё не наше, даже такие низкопробные поделки, в стиле данного «Описания», выдавалось за правду в конечной инстанции, что, как ни странно, быстро принималось на веру обманутыми «дорогими россиянами», и служило базой для нечистоплотных исследователей (типа Соколова), в погоне за славой и златом организовавших конвейер «сенсаций»...
Тем не менее, сегодня ситуация с оценкой мемуарной литературы (как нашей, так и иностранной) и базой исторических источников изменилась, на мой взгляд, в лучшую сторону, и позволяет в большинстве случаев разделить оные на действительно документальные свидетельства, и на дешёвую беллетристику, образцом коей и является «Описание боевых действий 4-й танковой группы с 14 октября по 5 декабря 1941 г.». И это не может не радовать.
Виталий Шеремет, специально для «Посольского приказа»